это именно так — как жаркий выдох. Следующий комментарий был, строго говоря, не комментарием, а письмом. Пришедшим к нему на почту с неведомого доселе адреса: «Тогда... ты бы не мог перезагрузить сейчас ленту и перечитать комментарии вновь? Чтобы получить ещё больше... острого наслаждения?» Он моргнул, не сразу даже уяснив, о какой это ленте говорит Лекки. Потом со смутной тревогой подобрался, кликнул по соседней вкладке и потянулся к клавише F5. ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ Блог Лекки, пост «Маленький фото-опрос». Скользнув глазами чуть ниже снимка миловидной девушки в оранжевом топике и белых шортах, на обнажённом животе которой так и хотелось задержать взор, парень сперва недоумённо прищурился, затем ощутил разливающийся по спине озноб. Что это значит и как это могло произойти? Нет, туманно вспомнил он, редактировать свои комментарии на этом блогосервисе можно. Причём извещение об их редактировании к твоим былым собеседникам может и не прийти, если ты закрыл им на время доступ к посту. Можно тут также и удалять комментарии чужие, если оставлены они в твоём блоге. Но зачем? Краткая, но зажигательная беседа меж Лекки и Гвестарио выглядела отныне так: ГВЕСТАРИО: Неплохой оранжевый жакет. Ничуть не портящий скрывающуюся под ним фигуру, кстати. ЛЕККИ: Это вообще-то топик, но спасибо за комплимент. И отдельное спасибо за то, что вы не наговорили пошлостей, как любят делать некоторые испорченные молодые люди. ГВЕСТАРИО: Не искушай... ЛЕККИ: Простите? ГВЕСТАРИО: Тебя как будто заводит это. ЛЕККИ: Меня? Я решительно не понимаю ваших намёков. Или вы чего-то от меня хотите? ГВЕСТАРИО: Да, мне бы дико хотелось увидеть Лекки на этом фото без оранжевого топика, раз уж ты спрашиваешь. Да что там, увидеть её великолепное загорелое тело без всякой одежды вообще, увидеть её целиком. ЛЕККИ: На ресурсах соответствующей тематики вы можете найти столько интересующих вас нагих загорелых тел, сколько желаете, сударь. Засим прошу вас покинуть мой блог. ГВЕСТАРИО: Мммм... Я вытяну руку вперёд и проведу ею по твоей груди, по этим прекрасным мягчайшим полушариям, форма которых угадывается даже под топиком, стисну их крепче, сожму до боли соски. Затем я заведу руку тебе за спину и, схватив за волосы, потяну рывком вниз, вынудив тебя таким образом упасть на колени. Ротик твой раскроется от неожиданности, я же резко прижмусь пахом к твоему личику, такому очаровательному на этом снимке, я проведу своим напряжённым докрасна органом по твоим губкам, твоему носику, губки эти от шока раскроются ещё шире и я вдвину в них свой клокочущий кровью столп почти до самого горла. Зажав тебе носик и лишив тебя возможности получать воздух сквозь ноздри, я не оставлю тебе иного выбора кроме тянущих действий ротиком, ты будешь вынуждена глотать, глотать сначала смазку, а потом семя, глотать, стоя обнажённой при всех на той самой детской площадке, где ты сфотографировалась, глотать, захлёбываясь сладко-солоноватой жижей. ЛЕККИ: О ужас. Вы больной. Я в последний раз прошу вас удалиться по-хорошему, иначе я воспользуюсь банхаммером и пожалуюсь администраторам. Вы хоть задумываетесь об ощущениях собеседника, вынужденного читать всё это? ГВЕСТАРИО: Думаю, что ладошка прелестной миленькой Лекки сейчас в её трусиках. Как и подобает сладкой маленькой извращеночке? ЛЕККИ: Вы просто псих. Интересно, кто-нибудь из ваших френдов знает об этом? ГВЕСТАРИО: Думаю, ты сейчас... беззастенчиво шликаешь собственным указательным пальчиком. Держишь ручку меж ножек, как самая распоследняя проблядиночка, и теребишь без конца прелестную бусинку своего дивного укромненького клитора. Потому что такие шлюшки, как ты, просто обожают сидеть день-деньской у компьютера с рукою под юбкой. ЛЕККИ: Я не понимаю, вы вообще читаете то, что я пишу, или это для вас лишь так, словесный мусор? Что вы творите? ГВЕСТАРИО: Бесстыже дрочу. Перечитываю твои комментарии в этой ленте, и рука сама липнет к трусам. Я не могу остановиться, я фапаю как сумасшедший, ты просто спускаешь меня с тормозов. ЛЕККИ: Вам что, и впрямь хочется, чтобы я пожаловалась администрации? Или показала страничку этого разговора всем вашим френдам? ГВЕСТАРИО: Очень! ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ Его передёрнуло при прочтении последних строчек. Что, если это и вправду прочтёт Хранитель Жёлтого Тока, импозантный мужчина из Кишинёва, автор блога о нанотехнологиях? Или Разумовичевский, с которым случалось неоднократно пересекаться в пафосных спорах о структуре социума? Или если это вдруг прочтёт Айна, миловидная поэтесса из Ташкента, чьи ножки на фото некогда было приятно рассматривать, но сейчас воспоминание об этом почему-то не греет и не смешит? Или Ману, благопочтенно-скромная увлекающаяся эзотерикой дама? Или Антале Му, странная художница из Еревана? Что, если она ненароком заглянет сюда и увидит, как он по-хамски расписывается в фантазиях отыметь только что увиденную на фото девушку в ротик? Чувствуя, как волоски на коже его правой руки встают дыбом, он подвёл курсор к надписи «Удалить» напротив одного из своих комментариев. Стереть, вычеркнуть всё, пока не поздно? «Хозяин дневника запретил редактировать и удалять комментарии». Ну да, этого следовало ожидать. Свои-то комментарии она отредактировала, временно сняв запрет. Если только этот запрет вообще распространяется на самого хозяина дневника? Тем временем в правом нижнем углу экрана издевательски замерцал конвертик, сигнализируя о новом пришедшем письме. «Думаю, тебе понравилось перечитывать нашу беседу. А уж в каком восторге будут твои дружки и подружки... Та же Розен, мур-р, которую ты так чутко поздравил с Новым Годом, попутно сдержанно похвалив кадры её фотоальбома. Или физик Терский? Кстати, на Веблит тоже не помешает кинуть ссылочку, вдруг тамошние писатели и читатели даже не подозревают, что таит за собою личина некоего интеллигентного весельчака? Та же Недобровольская, которая написала десяток комментариев к твоему рассказу о политиках каменного века, вы с ней, как видно, большие друзья. С неё и начну». Гвестарио — хотя сейчас он чувствовал себя скорее обычным стеснягой Максом, трясущимся и довольно жалким? — поспешно опустил пальцы на клавиатуру. Что писать, впрочем? Столь тупо и тускло он ещё ни разу себя не ощущал. Можно подумать, что кровь, приливавшая ещё недавно к концу живота, не успела в полной мере отхлынуть обратно к мозгу. «Зачем тебе это?» «Люблю разоблачать миражи. А тут ещё и моя сестричка чересчур тобой увлеклась, все уши прожужжала Легендарным Гвестарио. Я говорила ей, что все эти акулы киберпространства дутые нули по жизни, закомплексованные прыщавники, она не верила, а тут представился такой классный случай? Ну ничего, вот она вернётся к компьютеру, я дам ей это почитать». У Макса возникло смутное ощущение dеjа vu. Как будто о чём-то подобном он уже даже читал в каком-то рассказе? «Я её знаю?» «Можно сказать, что да. Видишь ли, в некотором роде она Лекки и есть». У Максима зашумело в ушах, а собеседница не спеша пояснила отдельным микрописьмом: «Мы делим один аккаунт на двоих, она присутствует в Сети чаще, так что она имеет больше прав называться Лекки. Ммммм, она будет просто в восторге от твоего желания увидеть её без топика, от твоих пассажей о её руке между ножек». «Фото принадлежит ей?» «Вообще-то мне, но мы очень похожи, прямо однояйцевые близняшки. Посторонние люди редко могут нас различить». Он сглотнул слюну, глядя мутными глазами на экран. «Может, не надо... показывать ленту другим? Лекки-то ладно...» «Ух, то есть вы, молодой человек, строивший из себя маленького гиганта большой мысли, жаждете уйти безнаказанно после своих приставаний к невинной леди? Так не бывает». Смайлик, стоящий в конце микрописьма, олицетворял собою нечто наподобие грусти, насмешки и задумчивости одновременно. Максиму показалось, что он почти что слышит с обратной стороны монитора звонкий жизнерадостный смех. Он положил было пальцы на клавиатуру — но, передумав, отстранил их. Она явно вышла на связь с ним с нового почтового адреса не для того, чтобы дать ему хотя бы косвенную улику подделки того разговора. И уж тем более вряд ли она признает сейчас фальсификацию в переписке? Что уж говорить, теперь даже удивлявшие прежде Макса настройки Леккиного блога — «Не высылать на почту полный текст комментариев» и «Запрет прямого цитирования» — обрели скрытый смысл. — Чего же ты от меня хочешь? — в отчаянии спросил он. Подумав, Максим набрал это с клавиатуры. «Чего я хочу? Ммммм, неужели некуртуазный джентльмен, замусоривший всю страничку Лекки описанием своих грязных желаний, заинтересовался наконец и желаньями барышни?» Пригоршня смайликов, подобная цветной гирлянде, отделяла одну строчку от следующей. «Значит, я могу теперь что-либо пожелать от великого и могучего Гвестарио, что он раболепно и неукоснительно выполнит? Эх, бедная маленькая Лекки просто не может поверить такому счастью». Парень машинально отметил, что теперь она снова именует Лекки себя. Впрочем, ему и самому легче было воспринимать собеседницу так — имени-то её он не знал? «Не томи, — набрал он. — Просто скажи, что тебе нужно». Он проверил в очередной раз, действительно ли пост защищён от прочтения посторонними. Да, вроде бы пока ещё защищён. «Хм, — ответствовала в новопришедшем письме первая строчка. — Ты говорил, что тебе нравится читать комментарии Лекки, тебя это так возбуждает. Ты столь жарко об этом писал, что мне поневоле захотелось... увидеть тебя за этим». Максим, ничего не понимая, моргнул. И отправил ответное письмо — состоящее из одного только вопросительного знака. «Сфотографируйся целиком в том виде и в той позе, в которой ты читал комментарии бедняжки Лекки, мур-р, — уточнило следующее письмо. — Брюки и трусы спусти, если они и так на тебе не спущены, хихик. И заведись... м-м... ты ведь и без того уж завёлся, фантазируя о невинной девушке, не правда ли?» Скулы его свело, словно от прожёванного лимона. Если он сделает и отправит эту фотографию, ему наступит уже не просто конец. Катастрофа. «Как хочешь, впрочем, — словно предвидя его колебания, добавило скучающим

Уздечка для кельпи. Часть 1

Неудачно заблудилась

Тайная жизнь лисиц-оборотней