и зла, если бы узнала.
Мы молча шли, мое желание вернулось с удвоенной силой, когда мы миновали небольшую автобусную остановку, и я втянул ее в поцелуй, прислонившись к стене.
Элеонора прислонилась ко мне, и поцелуй был жарким, ее губы страстно прижались к моим, ее язык боролся и танцевал с моим. Ее соски прижимались и терлись о мою грудь.
— О, Боже, Джон, что мы делаем?! Пожалуйста, остановись!
Я яростно втянул ее в еще один поцелуй, чтобы заткнуть. Пока мы целовались, ее руки крепко держали меня в своих объятиях, а я медленно опускал свои вниз, пока не обхватил эти красивые сексуальные маленькие груди. Мой большой палец описывал круги вокруг ее сосков, и я дразнил и теребил, щипал и крутил их, в то время как я массировал и ласкал ее груди.
Ее губы соскользнули с моих, и я почувствовал, как они влажно покусывают мою мочку уха, когда она захныкала:
— О, мой бог, Джон, что ты делаешь со мной? Джон, я вся горю!
Мои губы искали ее, и огненный поцелуй продолжался, в то время как мои руки массировали и ласкали ее грудь. Ее тело корчилось и извивалось передо мной. Ее лобок давил и терся о мой член.
Я обнял ее, крепко держа, в то время как наш поцелуй становился все горячее и горячее. Моя рука спускалась между нашими телами, пока не скользила по ее внутренней поверхности бедра, все выше и выше, мимо ее шелковых чулок. Я ласкал бедра, слегка сжимая, пытаясь заставить ее расставить ноги.
Она толкнула свою руку вниз, отталкивая мою:
— Пожалуйста, Джон, я замужем, пожалуйста, я умоляю тебя остановиться.
Я вернул руку обратно к ее груди, и наш поцелуй стал еще бескомпромисснее.
И опять моя рука скользнула вниз, и на этот раз не было никакого сопротивления, ее ноги раздвинулись, и моя рука скользила по атласу ее трусиков, я ласкал ее киску, наслаждаясь приятным ощущением атласа на моей руке.
Я положил ладонь на ее губки и массировал все сильнее и сильнее, так что они набухли и увлажнились.
Ее голос был тихим хныканьем и жарко шептал мне на ухо:
— О, Боже, Джон, что мы делаем? Любовь моя, прекрати, пожалуйста.
Но нет, я не мог остановиться, если бы и захотел, я был словно на миссии, и кровь, наполнившая мой член, не позволила бы этого.
Я сунул палец под ее трусики и почувствовал, как кончик скользнул в ее влагалище.
— О боже... — простонала она, ее тело дрожало и вздрагивало напротив меня. — О, Боже Джон, что происходит?
Мой палец теперь был погружен глубоко в ее открытые волнистые складки, скользя внутрь и наружу, трахая ее, занимаясь любовью с ее бесстыдной скользкой дырой. Ладонь моей руки терла ее клитор, в то время как я оторвал ее от земли и трахал с яростной энергией.
Она плакала и неудержимо стонала:
— О, боже, о, боже... Святой отец, прости меня... — захныкала она, когда я почувствовал, как ее тело неконтролируемо и сильно дрожит и корчится напротив меня. Ее дыхание было прерывистым, а глаза зажмурились. Ее губы были сжаты, как будто целуя небо, ее руки обвивали мою шею, пытаясь поддержать себя.
Другая моя рука упала, пока не оказалась под ее попой, и я начал также поддерживать ее дрожащее тело, когда она полностью отдалась мне. Ее оргазм был громким и глубоким. Она обмякла в моих руках, когда ее дыхание исчезло.
Когда она пришла в себя, я перенес ее к скамейке и посадил себе на колени.
Она плакала у меня на плече:
— О, Боже мой, что я сделала, я замужем, мой муж Фрэнк, что он скажет? О, Джон, я была так глупа. — Она крепко обняла меня: — Пожалуйста, Джон, не презирай меня, я так ужасна, я разрушила свой брак.
Я пытался утихомирить и успокоить ее. Моя эрекция сейчас полностью пропала.
В конце концов, она пришла в себя:
— Что скажет Фрэнк? — она посмотрела на меня, ее глаза были как блюдца. — Он возненавидит меня, он может даже побить меня. Боже мой, я была так глупа.
— Не говори ему Элеонора, ему незачем знать.
— Джон, я не могу ему лгать, он узнает.
Я успокаивающе похлопал ее:
— Элеонора, поправь макияж и прическу, и он никогда не узнает. Иди домой и займись с ним любовью, как никогда раньше. Покажи ему, как сильно ты его любишь.
Она улыбнулась:
— Это то, что собираешься сделать ты, Джон?
— Да, Элеонора, это именно то, что я собираюсь сделать. Я просто надеюсь, что Эйприл почувствует возбуждение.
Она глубоко вздохнула:
— Прости, Джон, я тебя проигнорировала, должно быть, ты тоже чувствуешь себя слегка напряженным? Я плохо к тебе отнеслась, прости.
Я засмеялся:
— Элеонора, мне уже несколько недель не терпится сделать это с тобой.
***
В ту ночь, когда я вернулся домой, я несколько раз трахнул Элеонору, полизал ее сладкую киску и неистово трахнул ее. Она, конечно, не знала этого, потому что подо мной было тело Эйприл, хотя, по моему мнению, именно Элеонора выкрикивала мое имя в молитве господу, беспрестанно взывая к глухому богу.
В понедельник утром Элеонора нервничала, будучи рядом со мной, но все еще одевалась соблазнительно.
К обеду она наклонилась через мое плечо, на этот раз, шепча мне на ухо, она прикусила мочку моего уха.
— Спасибо за вечер пятницы, Джон, спасибо, что позволил мне остановиться. Ты был так добр, а я — такая сука.
Когда она наклонилась, ее рука скользнула вниз, пока она не начала ласкать мой член:
— О, — прошептала она, — тебе нравятся мои губы, целующие тебя?
— Боже, Элеонора, ты такая любительница дразнить, ты меня мучаешь.
Она хихикнула:
— Извини,Мон Шери, я не хочу тебя мучить, просто немного подразнить, нет?! — Ее рука все еще трудилась вверх и вниз по моей эрекции, и мои боксеры становились влажными, когда вытекло немного преэякулята. Она встала и ушла, когда другой член команды вошел в мой кабинет позади нас.
За обедом мы сидели вместе.
Она улыбнулась:
— Хорошо, мое сокровище, как прошли выходные? Эйприл была рада тебя видеть?
Я засмеялась:
— Да, выходные были хорошими, и да, Эйприл была рада видеть меня, слава богу. Она погасила твой долг. Как поживает Фрэнк? Он закончил мой проект?
Настала ее очередь смеяться:
— Да, Франк тоже был рад меня видеть, и да, он закончил от твоего имени. Он сделал похвальную работу, ты видишь, я улыбаюсь, нет?
Мы вместе смеялись, и это сняло остроту разговора, который был слегка напряженным.
***
Новости бывают хорошие или плохие, в зависимости от точки зрения, Элеонора усилила свои попытки дразнить. Каждый раз, когда мы были рядом в ее или моем офисе, ее руки двигались по всей передней части моих брюк, поглаживая мою непреходящую эрекцию. Она действительно сводила меня с ума.
Эйприл была получателем всей прелюдии Элеоноры, и она была благодарна. Кое-что другое у нас шло не так гладко: Эйприл все более тосковала по дому. В конце концов, мы решили, что для нее лучше всего отправиться домой на несколько недель, чтобы восстановить связь с нашими семьями. Ее сестра, с которой она была особенно близка, собиралась родить своего первого ребенка, и Эйприл целую вечность стенала, что хотела бы быть там. Итак, решение было принято, и Эйприл загрузила машину и направилась домой.
Это, по крайней мере, дало мне возможность наверстать упущенное на работе, потому что Элеонора сводила меня с ума. На работе я постоянно терял концентрацию, наблюдая, как ее великолепное сексуальное тело носится по офису. Ее дразнение было теперь на рекордно высоком уровне.
Только вчера она вошла в мой кабинет и, как всегда, сидела на краю моего стола, только на этот раз, когда она скрестила ноги, щель в ее юбке полностью открылась, и я мог видеть ее трусики, маленькие голубые кружевные трусики.
Элеонора дразнила:
— Джонатан, мне нравится вид из твоего офиса, твой намного лучше моего.
Мой язык распух, и я не мог ответить, когда она сунула руку под юбку и слегка потерла свои половые губы. Когда она сделала это, ее губки сформировали насмешливый поцелуй.
Там никогда не было много возможностей для чего-либо еще, так как всегда были люди, приходящие и уходящие. Элеонора очень серьезно относилась к своей личной жизни. Она была настолько осторожна, что я не уловил никаких офисных сплетен или разговоров.
Когда мы разговаривали за обедом, я сказал, что Эйприл уехала на месяц навестить свою семью. Брови Элеоноры поднялись, и она улыбнулась.
— Так ты теперь, вроде как, холостяк?
Я кивнул:
— Боюсь, что да. Я буду отсчитывать дни (иной смысл — встречаться) до миссис Палмер в течение нескольких недель, пока ее нет!!
Элеонора не поняла мой каламбур.
— Встречаться с кем?
Я объяснил:
— С мастурбацией.
Она хихикнула:
— О, боже, неужели ты не подождешь ее?
Я тихо хихикнул:
— Нет, Элеонора, не с тобой, поскольку ты мучаешь меня на работе каждый день. Я не смогу провести и дня без облегчения.
***
На следующий день Элеонора была вся в огне, она вошла в самой узкой юбке, которая демонстрировала ее симпатичную сексуальную фигуру.
Я изо всех сил пытался подготовить свою презентацию, и находился в комнате с принтером, матерясь и богохульствуя насчет адской машины. У нас с принтерами долгая история открытой войны. Я ненавижу эти чертовы вещи. В то время как я стоял на коленях, вошла Элеонора, чтобы посмотреть, чем я занимаюсь. Комната с принтером была единственной комнатой во всем офисес обманчивым впечатлением приватности, там не было окон.
Пока матерился и ругался, я не заметил, что вошла Элеонора и встала позади меня. Первой подсказкой была ее рука, скользнувшая вверх и вниз по расщелине моей задницы, когда она ее ласкала.
— Джон, мне нравится этот маленький dеrriеrе (зад).
Я спокойно повернулся на коленях, и она подошла, начав тереться своей горячей киской о мое лицо.
Я чувствовал запах ее желания, когда она терлась о меня, ее руки гладили мои волосы, в то время как она крепко прижала меня к себе.
— О, Джон, ты такой неприличный мальчик. Я хочу отвезти тебя домой, но не думаю, что Фрэнку это очень понравится.
Жар от ее полового органа был настолько сильным, что я чувствовал, как он прожигает ее трусики, в то время как мой нос раздвигал ее нижние губы.
Я поднял руку вверх по ее ноге, под ее юбку, потирая ее упругие ягодицы и массируя ее набухшую

Племянничек

С подругой жены

«Родственная» измена