работу. Это единственная причина.
Она медленно кивнула; Я увидела выражение признания, когда она взмахнула своими волосами.
— Я не могу изменить твое решение, Джон?
Я засмеялся:
— Нет, Элеонора, но если бы кто-нибудь и мог, это была бы ты.
Она опустила руку на стол и вскочила:
— Хорошо, тогда нам нужно обойтись этим. — Она схватила меня в объятиях. — Извини, Джон, ты был хорошим другом, и твоя работа приемлема.
— Приемлема, — поморщился я.
Она злорадно хихикнула:
— У тебя отличная работа, Джон, наверное, поэтому ты легко нашел другую.
Элеонора сделала объявление по команде, и я провел остаток дня, принимая поздравления и отвечая на вопросы. Той ночью я остался допоздна, чтобы попытаться наверстать упущенное еще на несколько дней, но не добился никаких успехов в своем отставание.
Когда я набирал информацию, то отчаянно вводил данные задолго до того, как все ушли, или, по крайней мере, я думал, что все ушли. Элеонора сунулась головой в дверь моего кабинета.
— Все еще здесь, Джон, что ты делаешь?
Я поморщился:
— Элеонора, я пытаюсь наверстать упущенное, сегодня было подведение итогов, я отстаю и хочу уйти в хороших отношениях. Я не хочу, чтобы люди думали, что я ушел, оставив беспорядок!!
Она холодно улыбнулась:
— Тогда я оставлю тебя одного, да?
— Спасибо, Элеонора.
Эйприл вернулась в Лондон, чтобы найти нам место для отдыха. Она предложила нам остаться с ее родителями, но я отказался. Если мы собрались домой, то у нас должно было быть свое место, и оно должно было быть в Лондоне. Я не собирался ездить каждый день.
Отношения между нами с Элеонорой немного остыли после моего заявления. Я думаю, она чувствовала, что я оставляю ее или что-то в этом роде. Но в последнюю неделю моего периода уведомления все изменилось. Я снова работал допоздна, когда Элеонора вошла в мой кабинет. Я повернулась на своем кресле, когда услышала, как она вошла. Прежде чем я успел что-либо сказать, она села на мои колени лицом ко мне. Она обняла меня за шею и глубоко поцеловала. О, как я скучал по вкусу ее губ. Было также очевидно, что на ней не было трусов. Она извивалась и корчилась на моей ноге, агрессивно потирая свою киску на джинсовой ткани. Мои руки скользили по ее дерзким маленьким сиськам, лаская и разминая ее плоть сквозь тонкий шелк.
Ее губы соскользнули с моего рта по моей щеке и прикусили мою шею, болезненно вонзив зубы в мою плоть.
— Трахни меня, Джон; я хочу чувствовать тебя внутри меня.
Я заикался:
— Элеонора, у меня нет презерватива.
Она улыбнулась, сунув руку в карман, вытащила крошечный пакет из серебряной фольги и помахала им у меня под носом.
Я отодвинул ее на край коленей и приподнял бедра, чтобы дать соскользнуть джинсам, поспешно расстегнул молнию на ширинке и надвинул презерватив на свой накачанный член.
Едва я успел надеть презерватив, как она скользнула вперед, ерзая своей горячей открытой щелью по мне. Она извивалась и маневрировала, пока я не почувствовал, как ее киска накрыла мой член и всосала его глубоко внутрь себя.
— Ох, блин, Джон, ты чувствуешься таким большим, твой член такой большой.
Да, это были слова, которые каждый хочет услышать, но я знал, что я не такой уж и большой — средний, в лучшем случае!!
Но это не помешало Элеоноре издавать стоны удовольствия. Она тяжело качалась на мне.
Мне было все равно, я, наконец, трахнул это великолепное существо. Мой жезл утонул по яйца в ее горячей яме.
Она громко плакала, когда подпрыгивала на моих коленях, ее влажная хлюпающея киска шлепала по моей коже.
— Трахни меня, Джон, трахни сильно.
Когда она подпрыгивала, я заметил ее телефон, который лежал на моем столе. Он был включен, и я увидел на экране имя Франка. Она давала ему слушать себя, в то время как трахалась со мной.
Я оттолкнул ее от себя, и она странно посмотрела на меня, обиженная и удрученная.
Я вскочил, повернул ее и толкнул на стол.
— Наклонись над ним, сука, — сказал я, и когда она наклонилась моим столом, сильно прижал ее бедра к себе, прижимая ее груди к холодной поверхности. Я скользнул обратно в ее расплавленные горячие глубины и начал трахать ее, сильно и сердито качаясь в ней, а она бессвязно плакала.
Я тоже закричал:
— Ты, чертовски дразнящая сука, тебе нравится, не так ли? Скажи мне, сука, тебе нравится мой член в этой милой маленькой киске, не так ли?
Она застонала, уткнувшись головой в смешавшиеся бумаги на моем столе:
— Да, мне это нравится, Джон, ты так хорошо меня трахаешь.
— Шлюха, — закричал я, — ты, блядь, шлюха, хочешь мою сперму?
— Да, Джон, наполни меня, я хочу почувствовать ее во мне, трахни меня, научи меня, сделай меня своей.
Я вытащил свой член из ее мокрой дырки, держа руку посередине ее спины, чтобы она не могла встать. Она повернула голову:
— Что ты делаешь, Джон, пожалуйста, не останавливайся.
Я рассмеялся, производя впечатление этакого злого ученого.
— Я стаскиваю этот чертов презерватив, чтобы ты почувствовала, когда я кончу, — с этими словами я въехал обратно в нее, погружаясь до тех пор, пока мои лобковые волосы не оказались прижаты к ее попе.
Она начала бороться, извиваясь и пиная меня:
— Нет, пожалуйста, Джон, что ты делаешь? Джон, нет, я не на контрацепции, пожалуйста, остановись, Джон.
Я был слишком далеко, я накачивал ее, чего бы то ни стоило, и постепенно ее крики страха превратились в стоны удовольствия, а ее сокращающаяся пульсирующая пропасть объявила, что оргазм уже не за горами.
— О, блядь, Джон, ты заставляешь меня кончить... о, блядь, ублюдок, я кончаю...
Мы получили оргазм вместе, я заполнил латексные ножны, а она раздавила соки над моей промежностью.
Когда мы упали вместе, Элеонора закричала:
— Зачем, Джон, зачем ты это сделал?! — она плакала и рыдала. — Джон, что ты наделал?!
Я вытащил свой член из ее отсасывающей киски и снял презерватив, в то время как она смотрела на это, раскрыв рот от удивления. Когда она собралась что-то сказать, я поднес руку к ее рту, не давая вырваться ни одному слову.
— Элеонора, я хочу, чтобы сегодня вечером ты пошла домой и позаботилась о том, чтобы Фрэнк вычистил этот беспорядок. Накорми его всем этим. Убедись, что он сделает хорошую работу, это может спасти тебя от беременности.
Она поняла, что я сделал, и хихикнула:
— Да, ублюдок, это может быть моя спасением! О, боже, я надеюсь, что он не заметит вкуса.
Я выключил ее телефон, связал презерватив и протянул ей:
— На всякий случай, если он разозлится, ты сможешь показать ему, что это была шутка.
Она засмеялась:
— Он определенно разозлится, но я укрощу его. В конце концов, это была его идея.
***
После моего возвращения в Англию, мы с Элеонорой поддерживали довольно регулярные контакты. Она прислала мне пару ее фотографий в своем любимом голубом шелковом белье. Она выглядела так же великолепно, как и всегда. Ее записка была милой: «на случай, если тебе когда-нибудь понадобится свидание с миссис Палмер».
Так закончилось то, что было одной из самых странных глав моей жизни. Элеонора научила меня многому о себе и немного о людях. Я никогда не думал, что смогу обмануть свою жену в апреле, но я так легко впал в роль обманщика и негодяя, что теперь менее склонен судить других людей. Вы никогда не узнаете, что будете делать в какой-то ситуации, пока не окажетесь в ней.
Что касается моего брака, я как никогда полон решимости сохранить его. Я часто чувствую вину за свои действия: я лгал и обманывал. Я стараюсь отбросить это чувство, и Эйприл получает много подарков в те дни, когда я чувствовую тяжесть раскаяния, больше чем когда-либо.

Кайла

«Родственная» измена

С узбеками