никогда не брала его с собой вечером, когда собиралась на бал, в театр или на маскарад, — для этого у нее были постоянные каретные слуги. Что касается меня, то моя мать не считала меня еще достаточно взрослой для того, чтобы войти в общество, потому я была предоставлена самой себе, чтобы в ее отсутствие развлекать себя наилучшим образом. Хотя мастер Виктóр не имел никакого права слоняться по будуарам и вестибюлям во время отсутствия моей матери, он постоянно находился там, иногда под предлогом уборки и приведения в порядок вещей, а иногда притворяясь, будто присматривает за мной. Я думаю, что экономка одобряла его действия и обычно готовила для него роскошные шоколадные конфеты со сладостями, которые он приносил мне, чтобы скрыть свои низменные помыслы. Немного погодя, когда он осмелел, а я стала более фамильярной с ним, он стал рассказывать мне истории об окружающем нас мире, и далеко не всегда самого деликатного характера. Однажды, например, он рассказал мне случай о том, как в один из дней его мать обнаружила некоего молодого виконта, возлежащего на диване со своей сестрой, раскинувшейся под ним на подушках, при этом его член был глубоко погружен в ее зияющую киску.
Хотя я не совсем понимала эти истории, они не оставляли меня равнодушной. Молодой человек тогда показывал мне картинки, которые, хотя и не были абсолютно развратными, все же имели некую подобную направленность.
Однажды вечером, когда моя мать уехала на маскарад и не собиралась возвращаться до трех или четырех часов утра, мастер Виктóр устроил себе более чем обыкновенное развлечение. Он показывал мне много картинок и рассказывал множество забавных историй, и он — мне стыдно признаться в этом! — но он мне очень нравился. Когда он стал вытаскивать из карманов какие-то фотографии, на пол упало нечто похожее то ли на большую записную книжку, то ли на маленькое портфолио. Я схватила его и попыталась открыть, но он улыбнулся и сказал, что эта книжица не предназначена для того, чтобы ее открывали все подряд, что в ней есть тайны и тому подобное. Все это возбудило мое девичье любопытство, и я настояла на том, чтобы узнать и увидеть содержание книги.
— Что ж, хорошо! Эта книга представляет собой серию драматических сцен, разыгрывающихся между молодой леди и джентльменом, оставшихся наедине, — сообщил он. — Так сказать, любительские спектакли, без зрителей.
Я настояла на том, чтобы немедленно посмотреть фотографии. Он подчинился, сел рядом со мной на диван и стал показывать картинки одну за другой. Книга открывалась потайной пружинкой — любопытная и излишняя предосторожность, решила я поначалу, потому что в первых двух-трех картинках не было ничего предосудительного. Но затем я быстро изменила свое мнение. Я не могу перечислить все картинки одну за другой, но могу упомянуть, что на первой были изображены любовные отношения между молодой леди и джентльменом: они гуляли в саду, обняв друг друга за талию; он стоял на коленях у ее ног, когда она сидела в беседке; они очень степенно целовалась. Однако, когда мастер Виктóр, полагаясь на мою снисходительность, предложил нам самим изобразить сцены, разворачивающиеся перед нами, я только рассмеялась и сказала ему, чтобы он не наглел.
Очевидно, он воспринял это как согласие, потому что опустился на колени рядом со мной, обнял меня правой рукой за шею, а левой обнял за талию, что было явно неподобающим поведением пажа по отношению к дочери хозяйки дома. Но этим дело не кончилось, ибо на следующей картинке молодой любовник предстал в своем более непосредственном образе. Он спустил бриджи и засунул правую руку под нижние юбки молодой леди, в то время как ее естество было самым неприличным образом выставлено напоказ. При виде этой картины мне стало стыдно, и все же я не могла отвести от нее глаз. Я не сомневаюсь, что все это было по-своему истолковано дерзким пажом, который вкрадчиво провел рукой по моим нижним юбкам и начал ощупывать мою неопытную и чуть поросшую волосами киску. Наверное, мне следовало бы встать и позвонить в колокольчик или позвать на помощь, но я не смогла сделать ни того, ни другого. Он засунул указательный палец глубоко в меня, мимо сжимающихся губок, и начал возбуждать меня.
Перевернув очередной лист соблазнительной книги, я случайно взглянула ниже нее и увидела, что мой юный друг обнажил и приготовил свой твердый член. Он был длинный, тонкий, весь покрытый венами, а его вершину увенчивала похожая на сливу головка с прорезью на конце, которая, казалось, чуть улыбалась мне. Не то чтобы у меня тогда сложилось полное представление об этом предмете, но я была очень зла и очень напугана, однако его красивое лицо было обращено ко мне с таким страстным и умоляющим видом, что я смягчилась, застыв в нерешительности и, чтобы скрыть свое смущение, перевела взгляд на фотографию, на которую только что смотрела. Ах, что это была за картина! Она изображала любовника, который настолько преуспел в своих любовных и соблазнительных искусствах, что уже был на грани совокупления, а юная леди изображалась с ногами, задранными вверх и покоившимися на его руках, с широко распахнутыми бедрами, в то время как его рыжеволосый член искал вход в ее интимный проход. Вид этой прелестной картины довершил мое смятение, и я едва сознавала, что делаю. Виктóр быстро оценил мое состояние и, воспользовавшись этим, быстро задрал мой шелковый халат и элегантное нижнее белье и пробормотал:
— Такой белизны и изящества я еще никогда в жизни не видел.
Он продолжал целовать, бормотать и даже проникать языком в мое маленькое девственное сокровище. Это действо, как я теперь знаю, имело двойную цель: оно не только возбуждало меня, но и делало мою киску влажной и открытой, чтобы его члену было легче проникнуть внутрь.
Потребовалось совсем немного такой работы, прежде чем я в полуобморочном состоянии откинулась на спинку дивана, положив голову на диванную подушку. Я сразу же почувствовала головку юноши, и его бедра между моими ногами, его голова и живот прижались ко мне, и его еще более горячий член коснулся ракушки, притаившейся между губками моей любовной дырочки. Мне еще не было больно, но когда он очутился на нужной дорожке и начал пробиваться внутрь, я не смогла удержаться от легкого вскрика. Он немедленно положил конец моему протесту, довольно жестоко, как мне показалось, положив одну из диванных подушек мне на лицо и плотно прикрыв рот. Затем тремя сильными толчками он практически расколол мою бедную раскрытую пещерку и таким образом достиг своей цели. Я перестала быть девушкой! После еще трех таранных толчков я почувствовала теплый густой разряд, впрыснутый в мое самое сокровенное интимное святилище, и мой красивый молодой насильник томно опустился на мое тело, снял подушку с моего лица и покрыл ее поцелуями.
На самом деле, он должен был быть благодарен: он же получил все удовольствие, а я — всю боль. Придя в себя, он попросил у меня прощения за то небольшое насилие, которое ему пришлось применить, и объяснил, что когда у молодой девушки отнимают девственность, она обычно не может сдержать крика. По причине страха, что кто-нибудь услышит меня и придет посмотреть, в чем дело, он был вынужден прибегнуть к принудительным мерам, чтобы не повредить моей репутации. Затем он вытер своим носовым платком мою изнасилованную норку, что действительно было необходимо, так как она была вся мокрая от крови и от чего-то, более похожего на крем. Когда он это проделал, я почувствовала себя более комфортно. Затем он сказал, что спустится вниз и сообщит, что я приказала подать шоколадное печенье, желе и стакан ликера. Я выразила ему свою благодарность в связи с возможностью освежиться, на что он далее предложил раздобыть и попробовать бутылку шампанского. Он сказал, что если бы он смог, то пронес бы его наверх, и это пошло бы нам обоим на пользу.
После этого он удалился, заправив свой длинный и изящный мужской стержень, расправив бриджи, пригладив волосы и стараясь выглядеть так, словно ничего не произошло. Что касается меня, то он посоветовал мне отдохнуть в течение четверти часа, пока он будет отсутствовать, и посмотреть на остальные картинки, содержащиеся в его порочной и привлекательной книге. А там, мои дорогие, во всевозможных позах, какие только могут принимать мужчина и самая сладострастная женщина, были изображены счастливые любовники, — дама стояла на коленях, заглядывая под живот на инструмент своего любовника, или оседлывала его, беря тем самым на себя большую часть любовной работы и прочее и прочее. Чтобы еще больше, как я полагаю, возбудить своего любимца, на некоторых фотографиях она позволяла ему присунуть свой член в те дырочки, которые обычно считаются не совсем законными, например, в свою попку или ротик... Все это чрезвычайно приятно, я бы сказала, но не очень прилично. Однако в данном случае они служили цели Виктóра, а именно — моему возбуждению. Так что, когда он вернулся, неся с собой не только вино, шоколад и желе, но и шампанское, я была рада не только освежиться, но и обрадовалась его обществу. В тот вечер, еще более разгоряченная вином, и возбужденная его объяснениями и замечаниями по поводу спальни, я сказала ему, что дарую ему все поблажки, какие только могут быть во власти девушки, а ежели сейчас не время, то мы сможем найти возможности друг для друга либо в саду днем, либо в покоях моей матушки, когда ее светлости не будет дома.

Банный день... Часть 4: Сделка

Алкоголики в подезде. Часть 1

Голой у всех на виду