чувственно, по-змеиному двигаться, а сын лежал на кровати с закрытыми глазами.
— Майки не мог заснуть, — стала объяснять Честити, — а моя пизда, то есть я хотела сказать, моя ваги...
— Ничего страшного, можешь говорить пизда, — отмахнулась Мэри, с нетерпением ожидая, что ей наконец объяснят, что здесь происходит.
— Ну да, — согласилась Честити с таким видом, будто записывала новые сведения во внутреннюю память, — так вот. Моя пизда немного побаливает после сегодняшнего. Поэтому Майки пришлось маяться с лузершой.
— Заткнись, сисястая, — Хоуп попыталась шлёпнуть сестру, но промахнулась. Мэри невольно отметила, что при этом Хоуп ни на секунду не прервала своё движение.
— Как тебе не стыдно? — продолжила глумиться Честити, — даже у крошки Табби сиськи больше.
Хоуп дёрнулась, но в этот момент Майкл обнял её и притянул к себе.
— Хоупи, не слушай её. Она просто завидует, — прошептал он ей на ухо. — Ты не лузерша. Ты суперская,.
— Я знаю, Майки, — нежно шепнула она в ответ и стала ласково гладить его лицо и волосы.
— Ну не знаю, бро, — Честити никак не могла успокоиться, — неужели тебе не хочется, чтобы эти пупырышки были хоть немного побольше? И этот крохотульный милипусик клиторусик. Я вообще не понимаю, как ты ухитряешься его находить.
Хоуп выпрямилась и снова начала двигаться. Вверх и вниз. Всем телом. Покручивая тазом. Покачиваясь. Светлая, как огонёк свечи.
— Он его находит замечательно, — горделиво сказала Хоуп и охнула, когда брат действительно нашел.
Трое вели себя так, как будто забыли о Мэри в комнате. Она откашлялась, и молодёжь застыла.
— Я просто хотела спросить, — сказала Мэри, — вот эта поза, она зачем? Чем плохо лечь на спину и подождать, когда брат вставит в вас и изольётся?
Сёстры обменялись непонятными для матери взглядами. Честити округлила глаза и дёрнула бровями, как бы сообщая старшей сестре — ты сверху, ты и отвечай.
Хоуп задумалась на мгновение.
— Мамочка, — начала она, — Майки был такой усталый, и нам стало его жалко. Он же наш младший братик, мы должны заботиться о нём. Он никак не мог заснуть. Поэтому мы решили, что ему лучше полежать, тогда он быстрее уснёт.
— Точняк, сис, — одобрительно хихикнула Честити, — пусть спит наш малыш.
— Поэтому я села сверху, — продолжила Хоуп, — ты же знаешь Майкла, он такой упрямый. Пока своего не добьется, не свернёт... — Хоуп прервалась и застонала, прогнувшись.
Мэри растерялась. С одной стороны, она твёрдо знала, что единственная приличная поза для женщины — на спине. Но Хоуп была так логична. И Честити...
Поэтому Мэри промолчала, а Хоуп приняла её молчание за разрешение и снова начала двигаться.
Через пару минут размеренных движений она наклонилась, посмотрела на лежащего с закрытыми глазами Майкла, и прилегла на него. Её соски потёрлись о его грудь, длинными руками Хоуп обхватила шею брата и закрыла глаза.
Постепенно они стали двигаться всё быстрее. Резче. Скульптурная спортивная попка Хоуп поднималась, практически полностью освобождая хуй Майкла, а затем стремительно падала вниз, поглощая его почти целиком. В комнате зазвучали хлюпающие звуки и шлепки, когда два тела соединялись. И тяжелое быстрое дыхание. Тонкие вскрики Хоуп. Басовитые похрипывания Майкла.
В комнате отчетливо запахло возбуждением.
В животе Мэри как будто возник узелок. Мэри решила, что видимо йогурт был не совсем свежим. Он немного тянул и покручивался, но не болел, поэтому она решила пока не уходить. Честити тоже схватилась руками за живот, как будто у неё там тоже что-то болело. Её лицо покраснело, она глубоко дышала.
— Я сейчас, Хоупи, — внезапно прохрипел Майкл.
Девушка тут же выпрямилась, завела руки назад и опёрлась на его колени. От этого член Майкла полностью скрылся в ней. Она уже не поднималась вверх-вниз, а быстро крутила тазом, высоко прогнувшись и подняв свою небольшую грудь.
Тело сына напряглось. Мэри поняла, что он начал изливаться в сестру. Хоуп вскрикнула и задрожала. Бёдрами она стиснула Майкла и замерла.
Мэри молчала. На неё нахлынули незнакомые чувства. Волнение, томление, радость. Узелок в животе продолжал пульсировать, посылая непонятные сигналы. Почему то вдруг захотелось прикоснуться к груди, коснуться пальцами сосков.
— Спасибо за ночное приключение, — Хоуп наклонилась вперёд и нежно, по-матерински поцеловала брата в лоб. Мэри едва не прослезилась от счастья.
Хоуп аккуратно привстала с брата. Из неё на его бёдра пролились несколько капель белой жидкости, но он этого не заметил. Майкл уже крепко спал.
— И всё же со мной он кончает лучше, — не удержалась от подколки раскрасневшаяся Честити. Наверное, это от жары в комнате, решила Мэри. Ей самой тоже было немного жарковато.
— Честити, перестань цепляться к сестре, — заступилась за Хоуп Мэри.
Хоуп шикнула на них обоих: — Тихо! Я убаюкивала его целую вечность.
— Хорошо, поговорим об этом утром, — прошептала Мэри. Обе дочери согласно кивнули и на цыпочках вышли из комнаты.
*
На следующее утро, пока Майкл звучно похрапывал в своей комнате, женская часть семьи собралась за завтраком. Мэри была рада видеть всех своих дочек.
Её план сработал превосходно, но события начали принимать неожиданный оборот. Да, Майкл, похоже, перестал мастурбировать. Наверное, он вообще перестал прикасаться к себе — об этом Мэри не смела и мечтать.
Но это сумасшествие с подготовкой и смазкой. И новые позы.этим занимаются все вместе. Неужели им действительно нужно делать это вчетвером? — Мы думали, ты будешь рада, — сказала Табита. — Мы же поддерживаем друг друга как настоящая семья.
— Да и не всегда мы собираемся всем коллективом, — рассудительно добавила Хоуп. — Вчера ночью, например, Табиты не было.
— И я всё ещё сержусь на вас, что меня не позвали!
— Не сердись, там не было ничего особенного, — ответила младшей сестре Хоуп.
— Ну-ка, ну-ка, скажи это ещё раз, — Честити приложила ладонь к уху и с преувеличенным вниманием на лице уставилась на старшую сестру.
— Заткнись, Чес-титьки, — лениво отмахнулась от неё Хоуп. Она продолжила разговор с Табитой. — Майклу приспичило прямо перед сном, ты уже спала.
— Боже, ну почему он никогда не ложится спать вовремя, когда это ему так нужно, — взволнованно проговорила Табита, искренне беспокоясь о брате.
— Пожалуйста, позвольте мне продолжить, — сказала Мэри, — я рада, что вы вместе работаете над тем, чтобы помочь своему брату. Правда, рада. Я просто хочу, чтобы вы оставались в определённых рамках.
— Мама, мы не хотим тебя расстраивать, — сказала Хоуп, — но позволь нам самим решать, как именно мы должны действовать.
— Мамочка, не волнуйся! Ты всегда можешь прийти и посмотреть, — Табита поспешила развеять неловкость, возникшую после неожиданно резкой фразы, — проверить, что всё хорошо, помочь... Например, ответить на вопросы и всё такое. Мы хотим, чтобы ты участвовала в этом.
— Посмотреть? — шокированно переспросила Мэри. Эта мысль показалась ей где-то на грани недопустимого.
Странная и неприятная тишина повисла в комнате. Дочери старались не смотреть на мать, а та пыталась переварить всё, что сейчас прозвучало за столом.
— Послушай, мама, — решилась Честити. Она наклонилась вперёд, как атакующий носорог. Мать никогда не видела свою блондинку дочь столь серьезно. — Ты заставила нас заниматься этим, и мы приняли это. Теперь этого оказалось недостаточно? Мы что, должны делать это только так, как нам разрешаешь ты? Ну уж нет. Ты сделала это нашей работой, так позволь нам самим решать, как выполнять её наилучшим образом. Или ты хочешь, чтобы мы вообще прекратили?
Мэри подумала, что она могла бы рассмеяться и назвать выступление Честити блефом. Но нужно ли? Как сказали дочери, в конечном итоге она получила именно то, что просила. Да, они действуют не совсем так, как она ожидала, но так ли это важно по сравнению с достигнутым результатом? Поэтому Мэри не стала упорствовать.
— Разумеется, милая, вам лучше знать, что и как делать.
— Спасибо, мама, — поблагодарила её Хоуп.
Девочки вскочили и обняли мать. Затем Табита помчалась к Майклу помочь ему с утренней «зарядкой».
*
Вернувшись вечером домой Мэри снова обнаружила всех четверых на диване в гостиной. Мэри подумала, что теперь это их любимое место сбора, как корпоративный парк у стаи диких гусей, прилетающих туда каждую весну.
Все четверо были обнажены. Майкл лежал на спине, а Табита сидела на нём почти как Хоуп ночью. Только в отличие от старшей сестры младшая была спиной к Майклу, лицом к его ногам. Она поднималась и опускалась. На лице застыло отрешённое выражение.
Честити сидела у головы Майкла. Её массивные груди нависали над его лицом. Они блестели, как будто их обильно смочили слюной. Она недовольно посмотрела на мать и выпрямилась с расстроенным вздохом.
Хоуп сидела на коленях в ногах Майкла. Она держала младшую сестру за руки и негромким голосом подбадривала её.
— Вот так, Киска Табби, так хорошо. Попробуй немного наклониться вперёд, как я тебе показывала, — сказала Хоуп. В этот момент она заметила Мэри. — Мама, привет!
— Мамочка, привет! — просияла младшая дочь. — А мне Хоуп помогает лучше помогать Майклу.
— Я вижу, милая. — Мэри постаралась говорить нейтральным тоном. Она старалась изо всех сил удержать свою первую реакцию — накричать и разогнать этот вертеп. Они договорились обо всём утром, и Мэри сама разрешила им выбирать, как помогать Майклу.
Странное дело. Она так страстно хотела отстраниться от процесса, не участвовать в нём. Но теперь, когда дети сами принимали все решения, она почувствовала себя ненужной, брошенной.
— Продолжайте, не обращайте на меня внимания.
— А теперь, Табби. — Хоуп снова повернулась к младшей сестре, — попробуй сама. Что ты чувствуешь?
— Та-а-а-а-ак хорошо-о-о-о-о, — протяжно выдохнула Табита. — Внутри есть какая-то точка... Каждый раз, как я двигаюсь, головка надавливает на неё, и... ФА-А-АК!... будто молнии в моей пизде.
— Это твоя точка Джи, — сказала Честити. Она то смотрела на Майкла, то на мать, то снова на брата, как будто не могла на что-то решиться.
— Это корень, откуда растёт твой

Наташин папа

С виду приличная

Голос