армейской собачонки.
— Не очень. Этот магазин, плюс ещё один. А у тебя?
— Чуть лучше. Два полных магазина и Беретта с одной обоймой. Но если всё сделаем правильно, то нам этого хватит.
— Что значит правильно?
Нормально ответить на вопрос мне не позволяет пулемётчик. Перезарядив оружие, этот кретин вновь принимается делать дырки в стенах. Развалины свинцом недоумок поливает щедро, будто патроны ему девать некуда, но очень хочется. Лишь когда пулемёт замолкает, тороплюсь поделиться мыслями с Диланом.
— У подножия валяется труп, а у трупа — винтовка с подствольником. Если добраться до неё, одним залпом можно пулемётчика снести, а если повезёт, то и всех остальных. Эти придурки сбились в кучу. Их если взрывом не прикончит, то уж точно оглушит. Тогда-то мы их и добьём!
Армейская собачонка с задумчивым видом почёсывает подбородок. Судя по кислой физиономии, мой план не слишком ему понравился. Да и я была от него не в восторге. До автомата с подствольником было рукой подать, но преодолеть это расстояния было необходимо под огнём с четырёх разных стволов. Даже если трое стрелков окажутся косоглазыми и криворукими, то четвёртый обязательно продырявит мне башку. Если только как-то его не отвлечь.
— Не стреляйте! Мы выходим! — неожиданно прокричал Дилан.
Я от услышанного охренела, решив, что псина со страху наложила в штаны. Но Хорнер хитро прищурился, и подмигнул мне со словами «прикрой меня». После чего отложил пистолет-пулемёт в сторону, и поднялся во весь рост.
— Мы сдаёмся. Не стреляйте! — повторил он, подняв руки над головой.
Я затаила дыхание, опасаясь, что собачонка сейчас словит передоз свинца. К счастью, этого не произошло. Утырки медлили, видимо решив, что прикончить Дилана они ещё успеют. Между тем Хорнер вышел из-за стены, и начал бормотать, что неподалёку есть схрон с оружием и припасами, и что если козлы позволят нам уйти, он расскажет им как найти тайник. Естественно, никакого тайника не существовало. Хорнер его только что придумал, чтобы злобные кретины сразу его не изрешетили. Заговаривая зубы этим полудуркам, Дилан ещё что-то бормотал, пока медленно спускался с горки. Я в его болтовню особо не вслушивалась, а просто прикрыла глаза, и начала считать до десяти. Закончив отсчёт, резко выныриваю из-за стены, и открываю огонь по укрытию ублюдков.
Стрелки тут же прячутся, а пулемётчик, получив несколько пуль в бронежилет, теряет равновесие, и падает с машины. Резко сорвавшийся Хорнер добирается до автомата, и делает залп по внедорожнику. Тачка превращается в груду металлолома, а налётчиков отбрасывает в разные стороны. Правда перед этим один из них успевает не глядя метнуть гранату в сторону Хорнера. Армейская собачонка попыталась забежать обратно на горку, но не успела. Прогремел взрыв, и обратно на вершину его забросила взрывная волна. Вздрогнув, я подбежала к рухнувшему на живот Дилану, и тут же перевернула на спину. Ожогов на нём я не обнаружила, а вот пульс нащупать смогла.
— Ты меня так больше не пугай, придурок! — говорю с укоризной и облегчением, затем отвешиваю потерявшей сознание собачонке лёгкий подзатыльник.
Поменяв магазин, быстро спускаюсь с горки. Пулемётчик и ещё один стрелок подохли при взрыве. Двое других оглушены, возможно контужены. Не дав парочке опомниться, добиваю обоих, и иду осматривать второй внедорожник. В машине поживиться оказывается особо нечем, кроме патронов, а в карманах у убитых придурков удаётся найти лишь немного фишек. Оценив улов, возвращаюсь обратно к собачонке, расстёгиваю на нём куртку, и провожу более внимательный осмотр. Помимо ссадины на лбу и нескольких синяков, ничего серьёзного найти не удаётся. Разглядываю торс, смотрю ниже, и в голове появляется шальная мысль. Только она начинает формироваться, а руки уже действуют сами собой.
Одной рукой поглаживаю грудь Хорнера, а второй расстёгиваю ширинку на его штанах, и достаю на свет божий член.
— Ну здравствуй, грёбаный отросток! Не представляешь как я и моя дырка по тебе соскучились! — говорю с улыбкой, и начинаю водить по члену рукой.
Собачонка на мои телодвижения никак не реагирует, чего нельзя сказать о его дружке. В ответ на быструю и яростную дрочку тот пусть и не сразу, но реагирует, и стремительно крепнет. Боясь, что если продолжу в том же духе, то просто оторву от Хорнера столь ценный кусок, снижаю темп, и начинаю водить ладошкой по члену значительно медленнее. Запоздало отметив, что шум от стрельбы и взрывов мог привлечь чьё-то внимание, на всякий случай смотрю по сторонам, но никого не замечаю.
Устав работать рукой, спускаю штаны вместе с трусиками, сажусь Хорнеру на ноги, и начинаю тереться об его пах своей промежностью.
— Если ты меня сейчас слышишь, тупая собачонка, запомни простую истину — свою бабу надо трахать вовремя. Иначе она трахнет тебя сама! — говорю поучительным тоном.
Мне нравится тереться от окрепший и готовый к бою член. Хочется как можно скорее ощутить его в себе. Да только внутри поганой щели сухо, как в пустыне, и чтобы это исправить, задействую руку, и принимаюсь теребить клитор. С губ Дилана внезапно срывается тихий стон, а сам он поворачивает голову в сторону, но глаза так и не открывает.двигаться. Твою мать, как же мне в этот момент не хватает крепких рук на шее, и звонкой пощёчины! Тот факт, что всё это происходит фактически против воли Хорнера, заводит меня не на шутку. Какой же это невообразимый кайф — поиметь сильного мужика в момент его слабости! Пока скачу на члене, прикусив губу чуть ли не до крови, с трудом умудряюсь побороть желание схватить армейскую собачонку за голову, и долбить ей об землю до тех пор, пока не треснет череп. Нельзя этого делать, нельзя! Любого другого бы грохнула, и глазом не моргнув, а его не могу. Хочу, но не могу. Армейская собачонка заслуживает большего, чем умереть во время траха или сразу после его окончания. Жжение между ног заметно ослабевает, а ярость и желание причинить боль требуют выхода. Продолжая насаживаться на крепкий член, затыкаю рот рукой, и прокусываю её до крови. Но этого мне оказывается мало, и в попытке утолить противоестественный аппетит скидываю верхнюю одежду, подбираю с землю слегка заострённый камень, и начинаю царапать им спину и бока. В самый разгар веселья Хорнер внезапно открывает глаза, и я спешу закрыть его рот грубым поцелуем, на который армейская собачонка не торопится отвечать. Отстранившись, замечаю, что Дилан вновь закрыл глаза. Прижав его запястья к земле, и крепко сжав, начинаю скакать ещё быстрее, чувствуя, что финиш уже не за горами.
Когда происходит разрядка, так и не пришедший в сознание, либо просто мастерски притворяющийся Дилан непроизвольно дёргается, мою дырка тут же до краёв заполняется спермой, и чтобы не закричать от наслаждения, приходится вновь заткнуть рот окровавленной рукой. Сумев не издать ни звука, держу член внутри себя до тех пор, пока он полностью не теряет силу, и только потом поднимаю корпус. Пока перевожу дыхание, сперма вытекает из моей дырки, и медленно капает на землю. Покрепче сжав камень в руке, размахиваюсь было для удара по виску, но вместо этого отбрасываю булыжник в сторону, и поглаживаю Дилана по голове. Такой сильный, и в то же время такой слабый. Не важно. Будь каким угодно. Меня ты устроишь в любом виде.
— Спи спокойно, моя собачонка, и ничего не бойся. В этот раз я так и быть позволю тебе проснуться, — почти ласково шепчу я, наклоняюсь, и целую Хорнера в лоб.
Очнулся он намного позже, лёжа на заднем сидении второго внедорожника, позаимствованного у убитых грабителей. О том, что произошло на той горке, он даже не обмолвился. Либо ничего не запомнил, либо запомнил что-то, но решил, что это был сон. А возможно всё он помнил и понимал, но предпочёл сделать вид, будто ничего и не было. Да и я не была до конца уверена, что всё это время он действительно валялся в отключке, а не притворялся. Как бы то ни было, тот случай внёс определённую недосказанность в наши отношения, и добавил им остроты.
Придя в себя, нехотя открываю глаза, снимаю со лба влажную повязку, и вылезаю из-под одеяла. Ломота в теле никуда не пропала, а лишь заметно ослабла. Очень сильно хочется пить.
Начав осматриваться, замечаю рядом с койкой кружку с водой и чайник. Сглотнув подкативший к горлу комок, одним залпом осушаю сначала кружку, а затем и половину чайника. Кое-как утолив жажду, роняю голову обратно на подушку, и закрываю глаза.
— Хорнер! Иди сюда! — кричу я.
— Его здесь нет, — слышу насмешливый голос.
Открываю глаза, и замечаю Лизу, сидящую на краю койки. Сестрёнка улыбается, и кивком указывает на какой-то клочок бумаги, приколотый булавкой к стенке. Напрягаю зрение, и читаю что там написано.
«Ушёл за лекарством. Скоро вернусь. Держись и не скучай!» — написано на листке.
— Твою же мать! — ворчу я, возвращая голову в исходное положение.
— Нашу, — поправляет меня Лиза.
— Да без разницы!
Пока смотрю в потолок, думаю о том, сколько же времени провалялась в отключке, и не успел ли Хорнер мною немного попользоваться, как когда-то я попользовалась им. Прислушиваюсь к ощущениям, и понимаю, что ничего подобного армейская собачонка не сделала. С одной стороны — немного обидно. Мы вместе уже не первый месяц, а он ни разу даже не попытался присунуть мне во сне, скотина бесчувственная! В конце концов, у кого из нас между ног член? Почему я всё должна делать сама, как тогда, на той горке? С другой стороны, а может оно и к лучшему? Вдруг я подцепила что-то очень заразное, и если запихнуть в меня член, то через какое-то время он покроется язвами, или и вовсе отвалится? Вот это будет прямо трагедия! Как для собачонки, так и для меня.
Валяться и молча пялиться в потолок мне быстро надоедает. Хочется немного подышать свежим воздухом, потому встаю с койки и бреду к двери, шатаясь словно после бурной пьянки. Пока преодолеваю расстояние в жалких десять метров, меня не покидает ощущение, будто я иду по трясине, и с каждым шагом проваливаюсь всё глубже. Наверное, стоило сначала поковыряться в аптечке, и что-нибудь принять, прежде чем куда-то идти. А то меня не покидает

История, похожая на сказку

Эльфийка Гариэль

Ищи