Мы оба неторопливо отхлебнули и посмотрели друг на друга.
— Ты даже не хочешь знать, почему она ушла?
— Нет. Не очень, — сказала она с торжествующей улыбкой. Она получала от этого слишком большое удовольствие. Я смотрел, как она делает еще один глоток воды, и удивлялся, какая же она грациозная и красивая. Я мог бы сказать, что она знала, что я смотрю на нее, но ни в малейшей степени не чувствовала себя неловко.
— Это по твоей вине, ты же знаешь.
— Неужели? Как это? Как я заставила маленькую мисс Тату сбежать?
Я сделал паузу, потому что набирался смелости сказать то, что мне нужно было сказать. Сердце у меня чуть не выскочило из груди.
— Она ушла, потому что я не мог влюбиться в нее. Я... я люблю тебя.
Она замерла на середине глотка. Даже сквозь бутылку с водой я мог видеть ее потрясенное выражение. Время для меня остановилось. Секунды и минуты больше не существовали. Я понял, что даже не дышу.
Неужели именно это чувствовала Мел, шепча мне эти слова? Боже, а что, если Наоми отреагирует так же, как я? Неудивительно, что Мел так обиделась!
Наоми медленно поставила воду на кофейный столик перед нами.
— Ух, ты, Джош. Я имею в виду... вау.
Мне хотелось выскочить оттуда и броситься с ближайшей высокой точки. Неважно, что это будет: мост, небоскреб, чертовски высокое дерево. Я просто хотел покончить со всем этим.
До тех пор, пока она не обвилась вокруг меня, как анаконда.
— Я... я думаю, что тоже люблю тебя, Джош. — Она отпустила меня и откинулась назад, глядя мне в глаза. — Нет, я знаю, что люблю... Я люблю тебя, Джош.
***
С тех пор мы стали в значительной степени стереотипной эксклюзивной парой. Я познакомил ее со своими родителями (это было упражнением в том, как сильно они могут смутить меня за один вечер). Я познакомился с ее друзьями (не в восторге от того, что большинство из них были парнями). Но она представила меня как своего парня, так что, меня все устраивало. Среди ее группы было несколько шокированных лиц и шуток; они часто упоминали меня как ковбоя, который, в конце концов, объездил дикую лошадь.
Наоми и моя сестра очень сблизились. Они даже разговаривали по телефону пару раз в неделю. Мне это показалось слегка любопытным, но в хорошем смысле. Возможно, они были так похожи, что просто автоматически полюбили друг друга, но думаю, что Наоми была сестрой, которой у Трины никогда не было, и наоборот.
Вы, вероятно, заметили, что я ничего не упомянул о семье Наоми. Когда мы сблизились, я заметил, что она тоже никогда о них не говорила. Когда я заговорил с ней о встрече с ними, она сказала, что ее родители умерли. Я спросил о братьях и сестрах, и она сменила тему. Она явно не хотела говорить об этом, так что, у меня не было другого выбора, кроме как остановиться. Может, и не стоило. Но я был молод, счастлив и влюблен. В то время копание в ее прошлом казалось недостаточно уместным, чтобы нарушить это.
Еще одно решение, определившее наше будущее. Чему быть, того не миновать.
Я так много времени проводил в ее квартире, что казалось вполне логичным, что мы поселимся вместе. По крайней мере, это казалось вполне логичным мне. Однако у нее все еще была эта нелепая потребность отстаивать свою «свободу». Она не пользовалась ею, чтобы заниматься сексом с другими парнями, но приходилось всегда сражаться, чтобы заставить ее вести себя так, как будто мы были парой. Мне приходилось постоянно бороться с ней за малейшие проявления любви и преданности.
Я согласен, что все у нас шло довольно быстро. Для Наоми эта скорость была просто огромной. Просто она так мне нравилась, что я был весь в ней. Она же часто давила на тормоза и говорила мне, что нам нужно притормозить.
Не знаю, почему я подталкивал все как можно сильнее. Думаю, в глубине души я пытался закрепить свое место в ее жизни. У нас был такой трудный старт, и она та кдолго не решалась перейти к следующему шагу, что я был слегка неуверен в том, где мы с ней находимся.
Не говоря уже о том, что она была самой большой кокеткой в истории. Но я знал, что она мне верна. Одной из особенностей Наоми было то, что она была честна в своем дерьме. Я часто расспрашивал ее о том, как она общается с другими парнями, и она всегда была со мной откровенна.
Он флиртовал с тобой? Да
Ты флиртовала в ответ? Ты же знаешь, что да.
Тебя влечет к нему? Да. По-моему, он горячий.
Ты бы его трахнула? Если бы это тебе не повредило, то да, и немедленно. Но я знаю, что это причинит тебе боль, и не сделаю этого с тобой.
Кроме того, она редко говорила: «Я люблю тебя». Все это всегда заставляло меня сомневаться в том, что наши отношения крепки.
Помните, я был вечной жертвой? Наличие менталитета жертвы означает не только, что вы склонны винить в своих проблемах внешние силы, оно также означает, что вы всегда ожидаете, что у вас будут проблемы; поэтому создаете много своих собственных проблем через то, что сами же их накликиваете.
Моя неуверенность и ее нежелание прогрессировать были постоянным источником напряженности между нами. Мы снова и снова спорили об этом. Я пытался двигаться вперед, она немного поддавалась, но через некоторое время нажимала на аварийный тормоз.
Я знаю, что большинство из вас задается вопросом: зачем мне оставаться с ней? Если так трудно быть вместе, почему бы не слить ее в потери и не двигаться дальше?
Ну, потому, что быть вместе было совсем не трудно. То, что я упомянул, было единственной плохой частью моих отношений с ней. Хорошие части? Ах да, хорошие части. Она понимала меня так, как не понимал меня никто, кроме Трины. Это было невероятно, но она всегда точно знала, что мне нужно, не произнося ни слова. Например, был один раз, когда я был очень зол. Я понятия не имел, что меня так раздражает. Я огрызался на нее по пустякам и не мог понять, почему. Наконец, не сказав ни слова, она просто ушла. Я уже собирался звонить ей, чтобы извиниться, но она вернулась через пятнадцать минут с батончиком «Сникерса». Я посмотрел на нее с выражением вопроса на лице, когда она ухмыльнулась и сказала: — Джош, ты — не ты, когда голоден. — Те из вас, кто видел рекламу «Сникерса», знают, о чем я говорю. Мы смеялись над этим по крайней мере минут десять. Но я понял, что она поняла, что, скорее всего, упал мой уровень сахара в крови. Вместо того чтобы просто сказать мне, чтобы я поел, что, вероятно, вызвало бы еще больше споров, она развеяла ситуацию с юмором, все время давая мне то, в чем я действительно нуждался.
Это всего лишь одна история. Таких много. Нам было хорошо вместе.
Рядом с ней я чувствовал себя в безопасности, несмотря на то, что для того чтобы она сказала мне эти три слова, потребовалось бы стихийное бедствие. Тем не менее, она показывала мне это таким большим количеством способов.
Во-первых, учитывая ее «потребность» в свободе, тот факт, что она была готова отказаться от нее ради меня, сам по себе был замечательным. И если вам интересно, то она была верной. Могла ли она лгать? Конечно, все возможно. Но я так не думаю. Наоми — не та женщина, которой требовалось врать про то, что она сделала. Она всегда была со мной откровенна и говорила правду, нравилось мне это или нет.
Поэтому она не давала мне повода не доверять ей. Для тех из вас, кто считает, что я не должен был ей доверять из-за того, какой она была, позвольте мне спросить кое о чем. Хотите ли вы, чтобы ваша вторая половинка судила о вас по тому, кем вы являетесь сейчас или по тому, кем вы были, когда еще не были вместе? Для кого-то вроде меня, имеющего «яркое» сексуальное прошлое, ответ был прост.
После нескольких месяцев борьбы с ней, чтобы жить вместе со мной, я уже был в отчаянии. К моему удивлению, она, наконец, согласилась, что мы должны жить вместе. К этому времени я знал ее чуть больше полутора лет, хотя официально мы были парой всего около восьми месяцев.
Нам пришлось идти навстречу друг другу, но я и впрямь думаю, что большее продвижение было с ее стороны. Она так привыкла быть сама по себе и иметь свое пространство, что это был настоящий культурный шок — делиться с кем-то еще. Но я видел, что она старается.
Я делал все, чтобы она понимала, как сильно я ее ценю, и это всегда заставляло ее улыбаться. Я был неплохим поваром, а она — королевой еды на вынос, поэтому время от времени я следил за тем, чтобы мы ели что-нибудь действительно приготовленное на нашей кухне.
У Наоми бывали эпизоды, когда она впадала в клаустрофобию, когда я был рядом. В этот момент ее все бесило. Она набрасывалась на меня по пустякам: слишком громко жевала жвачку, смеялась над дурацкой рекламой, над тем, что я оставляю сиденье унитаза поднятым. Ладно, последнее, по-видимому, — это обычное недовольство среди женщин, но вы улавливаете картину.
К тому времени я уже изучил ее настроение и знал, когда ей необходимо побыть одной. Я узнал, что лучший вариант справиться с этим — это убраться от нее, зависнув с друзьями. Поэтому я придумывал какие-нибудь планы, о которых «забывал» ей рассказать, и исчезал. Она ради приличия протестовала, но это звучало неубедительно.
Я узнавал, когда она была готова к моему возвращению домой по тому, что она мне звонила и жаловалась, что я бросил ее одну, а сам развлекаюсь с друзьями. Конечно, это происходило через несколько часов. Мы оба знали, что когда я уходил, ей это нравилось, но вместо того чтобы сказать «спасибо», она обвиняла меня. В ее обвинениях никогда не было настоящего яда, и мы оба знали, что это был ее способ сказать, что она скучает по мне. Поэтому я пропускал все мимо ушей. Я давал ей знать, что еду домой, и извинялся за то, что «был таким эгоистом».
Она постоянно наказывала меня за мою опрометчивость.
Я сделал ей предложение, когда мы гуляли в парке. Я произнес его довольно внезапно. Она остановилась, посмотрела на меня и сказала:
— Нет.
Мое сердце разрывалось, но я старался этого не показать. Я сделал вид, что это — всего лишь предложение, и попытался сменить тему и идти дальше, но она схватила меня за руку.
— Я сказала «нет», потому что на самом деле ты предложения мне не делал. Когда ты всерьез соберешься сделать

Мой первый опыт МЖМ с женой

Начало новой жизни

С узбеками