вкусу напитка. На радио пробежала короткая рекламная пауза, после которой послышалась другая песня, более ритмичная. Мне понравилась музыкальная подборка, отвергнув мысль, что я опьянел. Не дождавшись приглашения, не удержавшись, самостоятельно выскочил из-за стола. Я бешено принялся, крутиться, словно на дискотеке в клубе. Своими телодвижениями я заразил тунисцев, потому что вокруг меня образовался круг. Они танцевали вместе со мной, раскачивая руками, словно работали вёслами и притоптывая, поднимая серую пыль. Вдруг сзади меня обнял бегемот. Хватка была настолько крепкой, что я удивился невиданной силе. Меня словно затянуло в пресс. Попытка освободиться, провалилась. Обернувшись, заметил, как ко мне тянутся толстые губы Мискагде. Они были направлены ровно к моим губам. Я зажмурился, потому что не мог изменить ситуацию. Мокрые губы, пахнущие деревенским навозом, обслюнявили меня. Мне запрокинули голову наверх. Он стал кусаться гнилыми зубами, заставляя вскрикивать. К своему стыду я почувствовал, как с меня стаскивают шорты и плавки.
— Что вы делаете? Прекратите! — я посмотрел вниз и увидел, что плавки повисли на коленях, обнажив половые органы и ягодицы. Я начал сопротивляться, но настоящего отпора не получилось. Я весил сорок пять килограмм и не прошёл бы с ними весовой контроль. Более того, у меня нарушилась координация движений и вместо борьбы наоборот словно помогал им. Тунисцы приподняли мои ноги и выдернули плавки с шортами, оставив полностью обнажённым. Мискагде забросил одежду на лавку.
— Серёжка, не волнуйся! – посоветовал Аслема.
Моё смятенное состояние сгладил алкоголь. Я смирился с состоянием поверженного. Смущённо улыбнувшись, прикрыл пах ладонями. Однако Мискагде развернул меня к нему. Теперь я глядел прямо ему в глаза, которые показались мне жёлтыми с красными, кровавыми прожилками, как у хищника. Араб поднял мои руки и положил себе на плечи. Он с жадностью лобызал меня, как соскучившийся после длительной командировки муж, грубо прижимая к себе. Мискагде покрывал поцелуями щёки, губы, плечи. Его небритый подбородок царапал шею. Я ощутил чужие руки у себя на ягодицах. Меня гладили по попе и ногам Аслема и Шукран. Я заметил, что ягодицы осторожно раздвинули и судорожно поднялся на носочки, когда чей-то палец дотронулся до чувствительного ануса.
— Не надо! – выдохнул я.
— Никого больше нет! Никто не узнает! – тихо прошептал Аслема.
Мужчины принялись гладить тело. Они выглядели сосредоточенными, будто выполняли ответственную работу. Тунисцы успевали, перекидываться между собой словами. Аслема переводил откровенный смысл их разговора, который касался интимных частей моего тела. Они смело обсуждали физические параметры, будто на рынке покупали ягнёнка.
— Ты стройный мальчик!
— Белозубая улыбка!
— Великолепная, бархатная кожа!
— Гладкое тело и милая попка!
— Длинные ноги! – эскалаторной лентой тянулись восторги.
Я стеснялся подобных подробностей вслух. Они казались вульгарными и пошловатыми. Высказанные вслух, смущали меня. Между тем, ласки принимали более настойчивый и нетерпеливый оборот. Они беззастенчиво добрались до промежности и трогали яички. Мискагде потянул мошонку вниз, словно проверяя на прочность. Затем подбросил вверх. Я непроизвольно вскрикнул, когда бегемот сжал их лапищей.
— Ой, мамочка! – я втянул живот от боли. Мои рёбра проступили через кожу, словно радиаторная решётка машины.
Я ещё раз ойкнул, на этот раз громче, когда Мискагде удалось протолкнуть толстый палец в задний проход.
— Ну, пожалуйста! Не надо, — я жалобно запищал, когда мужчины принялись методично раздеваться, не отрываясь от поглаживаний. Передо мной восстали уже знакомые члены Аслема и Шукрана. Мне привиделось, что мужские органы стали крупнее. Бегемот стащил с жирных ляжек трусы, развевающие, как парашют. Я с тоской увидел корявый и потяжелевший член, с расплющенной головкой, который приподнялся стрелой.
— Главное, ты не зажимайся, Серёжка! – дружески предупредил Аслема, — иначе будет больно!
Мискагде подошёл ко мне и помял ягодицы. Он что-то мне сказал. Я повернулся к Аслема.
— Серёжка, мой друг спрашивает, тебя в попку…, обслуживали? – задумавшись, Аслема подобрал нужный перевод.
Сердце юркнуло в пятки. Я испугался не на шутку. Подумал, какую кличку мне дадут во дворе, если узнают знакомые пацаны. Я замотал головой, готовый расплакаться.
— Не бойся! – Аслема кивнул Шукрану, который протянул тюбик Мискагде, — подойди к нему!
Бегемот уселся на лавку, спиной к столу, начав откручивать крышку с тюбика. Я стоял посередине, будто потерявшись. Аслема нежно взял за запястье и подвел к Мискагде. Мужчина выдавил желтоватую, как сливочное масло, смазку на указательный палец. Он выставил колено. Притянув, согнул меня пополам, как прутик. Теперь я лежал животом на его пухлой ноге. Я признал, что моя попа выпятилась, предельно откровенно предоставив им для показа самое закрытое место. Вязкая масса пёрышком коснулась ануса. Мискагде растирал анус, словно массажировал. Он два раза добавлял жирную смазку на палец, обильно приплюсовывая к предыдущей порции. Палец кружился волчком по ореолу ануса, несколько раз ныряя внутрь меня, и заставляя вздрагивать. Но я обнаружил, что с каждым разом анус слабовольно поддаётся натиску пальца, будто устал противиться. Пухлый палец уже свободно входил и выходил из меня. Должен был с грустью констатировать, что смазка сработала против меня, неуловимо подготавливая для более постыдного контакта.
— Серёжка, твоя дырочка заблестела! – довольно отметил Аслема.
Меня похлопали по попке. Невесть откуда появился неопрятный матрас с размытыми пятнами, который кинули прямо на землю под дерево. Меня приподняли и подвели к полосатому спальнику.
— На, выпей! – мне силком вручили стакан. Вздохнув, я осушил.
— Ложись на животик! – последовал очередной приказ. Шукран и Мискагде подёргивали головки членов, которые вспухли от желания.
Скосив глаза на матрас, я постарался выбрать наиболее чистое место без пятен. Встав на колени, затем лёг на живот. Мискагде сразу присел в моих ногах, не забыв развести их в стороны. Он склонился надо мной бегемотной тушей. Я почувствовал, как что-то твёрдое упёрлось в анус. Я затаил дыхание от боязни неизведанного ощущения. Мискагде сделал резкий толчок. И, в этот же момент меня пронзила сильная боль. Она растеклась по всему телу, заставив подпрыгнуть, будто я испытал припадок. Я закричал, как полоумный, пытаясь выйти и выскочить из этого облака разрывающей агонии, трепеща тощим телом. Бегемот среагировал стремительно. Он завалился и покрыл меня своей пудовой тушей так, что я оказался, прижат к матрасу, словно вошь ногтём. Я попытался, оттолкнуть от себя огромную тушу, причиняющую неимоверные страдания, но мои руки отбросили.
— Это вначале больно, Серёжка, а потом привыкнешь! – услышал я совет от Аслема.
Я замямлил, совершенно позабыв, что бегемот не понимает русский язык.
— Не могу, Мискагде! Мне очень больно! Пожалуйста, Мискагде, вынимайте! Ой, мамочка! Ой, мамочка!
Бегемот уловил смысл моих просьб. Он затаился. Мискагде лежал на мне, будто строительная плита на снегу, не предпринимая действий. Его член оставался в попе без движения. Узнав бесполезность попыток освободиться, я тихо лежал. Мне не хватало воздуха, поэтому повернул голову на бок. Какое-то время я и Мискагде лежали вдвоём, как приклеенные и уснувшие. Острая боль, пронзившая меня, перешла в глухую. Мискагде поцеловал меня в плечо и шею. Мужчина начал бережно ёрзать. Его член осторожно задвигался, выходя из попы и снова входя головкой внутрь. Боль покрывала промежность, углубляясь червем в мои кишки. В какой-то момент мне захотелось в туалет, но боль перевесила желание опорожниться.
— Супер! – блаженно замурлыкал Мискагде. Его темп увеличился. При каждом погружении, я бессознательно охал. Заметив, что больше не хорохорюсь, Мискагде поднялся на локтях. Сейчас он любил меня, активно проталкивая член глубже.
— Ай! – моё тело вдавливалось в матрас. Возникло ощущение, что матрас тонкий, так как животом я стал чувствовать упавшие с дерева на землю прутики и даже листочки с травой.
— Как дела, Серёжка? – спросил Аслема.
Я показал ему, искажённое страданиями лицо. Он что-то сообщил Мискагде. Мужчина вынул член. Но мне не дали перевести дух. Его место занял Шукран. Я снова сжал зубы, когда второй член продолжил половой путь, в моём истерзанном заднем проходе. Стали слышны чавкающие звуки, от которых арабы захохотали, а я едва не разрыдался. Мой анус запылал огнём.
— Ты не будешь против, если тоже попробую в попу? – Аслема улыбнулся, но эта улыбка выглядела приторной и перегоревшей.
— Не надо больше! – в десятый раз жалобно захныкал я.
Тело безвольно задвигалось в такт погружений Аслема. Он не частил, как Мискагде и Шукран, но его толчки оказались чувствительными и глубокими. Он словно доставал головкой до какого-то моего внутреннего места, которая при касании отзывалась ноющим комком. Я принялся, рассматривать и считать пятнышки на матрасе. Это занятие отодвигало мучения и давало мысль, что этот позорный контакт происходит не со мной. Стало ясно, что тунисцы не отпустят меня, пока у них не произойдёт семяизвержения.
Вдруг меня резко перевернули на спину. Довольный Мискагде раздвинул ноги, согнув их в коленях. Он приподнял мне попу и вошёл спереди, уверенно и смело заглядывая в глаза. Я отвернул голову, чтобы не видеть его толстую морду. Я закусил губу, так как разрывающая боль ворвалась с новой силой. Мужчина раскачивался, будто на качелях. Мои ноги колыхались в унисон, как занавеска. Его волосатая задница напоминала амплитуду маятника часов. Мужской орган методично продолжал травмировать анус.
То, что произошло дальше, заставило скривиться от отвращения и пожалеть, о знакомстве с Аслема. Я увидел, как рядом присел Шукран. Красная головка оказалась возле моих глаз.
— Открой ротик,

Алкоголики в подезде. Часть 1

Эльвира и Альбина, женщины Геннадия Поспелова. Совместная жизнь.

Толстушка