меня с ума. С каждым новым толчком я ощущал жар в себе. Воздуха не хватало в буквальном смысле — Майк закрыл мне рот рукой, продолжая пожирать меня глазами, а я трепыхался, как птица в клетке, под его настойчивыми толчками, пытаясь отвести взгляд в сторону, но он будто гипнотизировал, приказывая смотреть только на него. От нехватки воздуха я прикусил руку капитану, отчего он отстранился, прищурив глаза.
— Решил пойти против правил? — грубым, шершавым, словно наждачка, голосом произносит капитан.
В глазах туман от перевозбуждения, разум улетает куда-то далеко, пока Майк вновь переворачивает меня на живот, приподнимая мой зад, он пристраивается, вновь входя на всю длину. Я выгибаюсь, словно грациозная кошка, под его сильными руками, давящими на спину. Он шлепает меня по ягодицам, сминая упругую задницу в руках. Наше дыхание стало единым, рваным и тяжелым, кажется, и сердца имели общий ритм с толчками. Я сминаю простынь от удовольствия, вжимаясь в подушку, чтобы не закричать, движения становятся сильнее и быстрее, и я чувствую, как жар внутри меня становится невыносимым, и я выгибаюсь, тихо вскрикнув, но движения капитана не прекращались еще несколько минут, а затем, грубо перевернув меня на спину, Майк излился прямо мне на лицо.
— Следующие неподчинения будут наказываться гораздо сильнее, — прерывисто дыша, сообщает капитан.
— Тогда я буду нарушать приказы чаще, — я повернулся, чтобы посмотреть в иллюминатор.
За корпусом гладкой металлики все также текли миллиарды звезд, нам предстоял еще долгий путь до соседней планеты…

Одна Любовь на всех. Часть 8

Попалась, деточка!

Что я такое?