Давайте не будем о плохом. — твердо, но тактично сказал я. — Я пришел и не жалею об этом.
От следователя я в общих чертах знал, что объектом нападения была сумочка Алены, а вот что там было — я не имел понятия.
— Вы тоже могли погибнуть. Что вам мешало отдать им то, что они хотели?
— У Вас есть дети? Я вижу, что нет — не обижайтесь… — снисходительно-ласковая улыбка скользнула по её лицу. — А у меня есть дочь, которую я поднимаю одна. Лишиться столь важных документов я просто не имела права… В миг вылетела бы с должности.
Те пятнадцать минут, что мы шли в сторону её работы, пролетели как один миг. Уже около крыльца высокого офисного здания, где Алёна работала, я задал вопрос, который вертелся на языке:
— Можно я сегодня встречу Вас после работы?
— Нет Володя, не стоит. — впервые я увидел в её глазах грусть.
— Но я…
— Ничего ты не понимаешь и не видишь, дурачок… — Алёна вытащила из моих волос слетевший только что листок березы…
Этим же вечером, получив изрядных звездюлюлей на работе за долгое отсутствие и все же отпросившись пораньше, я стоял в тени молодых березок, уже начинавших желтеть — Сентябрь-месяц получил свой посох в свои права. Высокое офисное здание заканчивало рабочий день.
Я удачно выбрал время для встречи и в половине шестого в уверенном потоке служащих я увидел её — Алёну.
— Добрый вечер, Алёна Николаевна!
— Владимир… — букет алых роз слегка смутил женщину. — Не следовало Вам приходить.
— Но почему же? — искреннее недоумение терзало меня.
— Пойдем, а то люди смотрят.
И в самом деле — то и дело из потока спешащих с работы людей мы ловили на себе взгляды: удивленные, осуждающие, насмешливые…
— Да что вообще не так? — я не кричал, а просто спокойно спросил стремительно идущую женщину. — Почему я не должен был приходить? Почему я не могу проводить до дома понравившуюся мне женщину?!
— Ну не пара мы с тобой, Володя! Не пара…
— У тебя есть муж? — я незаметно для себя перешел на «ты». Только за это я, по прошествии стольких лет, готов сквозь землю провалиться…
— Женщине не задают таких вопросов и в таком тоне, молодой человек. — в голосе женщины сквозило достоинство.
— Тогда в чем проблема? Ты не намного старше меня!
— Поехали… — вздохнула голубоглазая и открыла дверь автомобиля Аudi, который не многие могут себе позволить купить. — Ну что же ты стоишь, язык прикусив?
Мы поднимались по лестнице. Дом Алены был неподалеку от той высотки, где я в то время снимал квартиру.
— Ты пойми еще раз, — Алёна шла чуть впереди меня, позволив держать её за руку, — не в деньгах дело, не в положении. Я с легкой душой распрощаюсь и с должностью, и с положением, и с деньгами, но это не будет правильно по отношению к тебе. Нет, не так выразилась. То, что у меня есть дочь и я посвятила себя ей…
— Но какая тогда причина может помешать мне ухаживать за тобой?
Алёна остановилась возле двери и достала ключи.
— Как увидишь — поймешь.
Прихожая встретила нас обилием женской обуви и одежды — аккуратно расставленные туфли, кроссовки, босоножки стояли около высокого шкафа-купе, в котором висела верхняя одежда. Из дальней комнаты доносилась музыка.
— Проходи — сейчас чай будем пить. — и уже кому-то в комнату. — Лизавета, встречай гостей!
Походкой богини Афродиты, которой многие женщины ходят вечером, сняв каблуки, Алёна повела меня за собой. Вдруг из коридора справа появилось еще одна обитательница сего дома…
Это была копия в оригинале Алёна, только… на сколько лет моложе?! Эффектная светловолосая красавица лет восемнадцати-двадцати…
— Моя дочь — Елизавета. — с любовью в голосе сказала Алёна.
— Очень приятно! — я пожал шутливо протянутую руку девушки. — Владимир.
— Взаимно!
— Мой спаситель, о котором я тебе вчера рассказывала.
— Ну не то чтобы спаситель. — я стойко выдержал удар и понял правила игры. — Скажем так — товарищ по несчастью…
— … В архитектурном учусь. — достаточно непринужденно поддерживала разговор Лиза.
— По моим стопам идет. Скоро на пятки будет наступать…
— Мам, можно я к Свете смотаюсь? Целое лето не виделись. — «копия в оригинале» изящно махнула туго заплетенной косой и поставила чашку с чаем на стол.
— А стоит ли? — Алёна вопросительно подняла бровь. — Вечер на дворе.
— А я с ночевой останусь… Она не против.
— Только такси возьми и отзвонись.
— Хорошо.
На удивление быстрые сборы к подруге завершились не менее быстрым прощанием в прихожей.
— Ну я пошла. — озорная улыбка скользнула по лицу Лизы. — До свиданья.
— Удачи.
— Светлане с родителями привет. — Алёна закрыла за дочерью дверь. — Вот мой оболтус…
И тут я задал глупый, но не лишенный надежды вопрос:
— Родная?
— А не видно?! — с ехидцей в голосе сказала молодая женщина.
— Копия…
Я не знаю как именно все пришло к этому, но мы сидели на кухне говорили. Это была исповедь — не иначе…
— Вышла замуж я в восемнадцать. Вернее сказать, замуж вышла «по факту». — начала Алёна. — В тот же год родила Лизу. Мужа в армию забрали. Ждала его. Тяжело мне было — ничего не знаю, сама еще ребенок, да и институт никто не отменял. Лизу поднимали мои родители и родители муженька.
Что случилось с мужем моим я не пойму до сих пор. Сначала писать стал реже, а потом и вовсе забыл. С родителями своими общался, а мне — ни строчки. Как вернулся с армии, так сразу на развод подал. Видите ли «молодой был»… А потом мне его сослуживец и по совместительству мой одноклассник сказал, что он еще на службе с дочкой какого-то местного офицера кувыркался. Отец её на поводу пошел — вместо того, чтобы превратить жизнь его в ад он пристроил его на теплое местечко и в семью принял. Обычно солдата бросает девушка, но чтоб солдат, да жену с ребенком…
— Меня бы такая женщина ждала, я бы и четыре года отслужил! — моему негодованию не было предела и я не унимался. — Сволочь он…
— А так ему его родители и сказали. — Алёна по-ребячьи улыбнулась, словно только что оказалась вновь двадцатилетней. — Отец его, свекор мой, сыну в морду лица дал тогда. Отвадил его от дома и пришли они у меня прощения просить со свекровью, что «подонка воспитали».
В тот вечер мы не пили, но были словно пьяные от этого разговора.
— Я закончила институт с красным дипломом и хоть все бремя воспитания Лизы несли деды, но я уже тогда жила ради неё. Устроилась в строительную фирму проектировщиком и, не смотря на сменившие «лихие девяностые» еще более дикие нулевые, упорно шла вперед и вверх. Карьера, деньги, должность… Только счастья женского не испытала.
Было у меня несколько мужчин, Володя, но они сбегали все, узнав о Лизе или поняв, что за мой счет они жить не будут. Даже муженек объявлялся, но получил от ворот поворот.
Так и живем. Лизавете уж двадцать — невеста на выданье. Мне скоро сорок… Плавно из девушки с выплаканными глазами и лялькой на руках превратилась в статную женщину, — ты уж прости мне мою гордыню, — ну а скоро и бабушкой стану. Кота заведу, да дачу. Внучата пойдут…
— Ну прямо уж бабушкой?! — я неуклюже пытаюсь подбодрить её. — Для бабушки ты еще уж слишком ничего. Женщина в полном расцвете сил — лет тридцати трех. Да и дочь — красавица писаная.
— Льстец из тебя не важный, но все равно спасибо. — лицо Алены все же озаряет довольная улыбка.
— Положа руку на сердце, говорю тебе, что принял за ровесницу! — я говорил в тот момент чистую правду.
— Ровесница… По сравнению со мной ты еще мальчишка. — Алёна качает головой. — Вот и сама причина, почему ты не должен был приходить сегодня вечером. У нас лет 18 разница, а это не совсем правильно по отношению к тебе. Да и я сама была бы не в восторге от сложившейся ситуации.
— Но…
— Не нужно лишних слов, Володя! — голубоглазая перевела свой взгляд на настенные часы. — Засиделись мы с тобой.
В прихожей было неестественно тихо. Я в третий раз пытался попасть ногой в правую туфлю левой ногой под смешливые взгляды Алёны.
Что-то было в этой молодой женщине, что зацепило меня, заставило иначе взглянуть на жизнь её подруг по несчастью.
Следующие несколько минут стали поворотными в моей истории… Опрометчиво были совершены две ошибки.
— До свидания, Володя. Надеюсь, все у тебя будет хорошо. — Алёна поднялась на носочки и поцеловала меня в уголок губ.
Это была её ошибка.
Этот полный нежности поцелуй всколыхнул во мне целую бурю чувств и, не смотря на внутренний голосок «Окстись, охальник!», следом за молодой женщиной я совершил свою ошибку, за которую я себя буду корить до скончания времени.
Я притянул длинноволосую богиню к себе и впился в чувственные губы, вызвав возглас негодования — праведного по определению.
— Что ты себе позволяешь, мальчишка? — в бирюзовых глазах мне почудилось море, зашедшееся в зимнем неистовом шторме. — Ты что, усмотрел в моих поступках и мыслях благосклонность к тебе?! Пусти…
Слышал ли я Алёну? Сквозь звон и стук сердца в ушах, но слышал её пока еще уверенные попытки охладить тот жар, разгоравшийся у меня в груди.
Я целовал её неистово и в то же время ласково, как самое нежное существо на свете.
Искры из глаз! Второй раз, третий! — это Алёна от всей своей широкой души залепила мне три пощечины. Лицо горело, будто я окунулся в ледяную воду, но жгучее пламя в моей груди было сильнее и я продолжал целовать молодую женщину в губы, раскрасневшиеся щеки и шею.
— Ну пусти, пожалуйста! — чуть ли не плача проговорила Алёна и в каком то странном жесте ударила меня руками в грудь, пытаясь оттолкнуть.
Удар её невесомых кулачков все же нашел идеальную цель и я вскрикнул, так как следы вчерашнего членовредительства дали знать о себе острой болью.
— Ой, прости! Прости, прости меня… — замершая Алёна прижала свои ладони к моей груди. — Я просто…
— … сделала все правильно… — сбившееся от возбуждения и боли дыхание подвело меня и я затих, крепко прижав женщину к себе.
— Мы все равно не можем быть вместе, глупый мой мальчик…

Уже в Лейпциге

Наша годовщина или Суровые будни слесарей

Найти счастье вот так?