уюта и способствовало общению. Если раньше с девушками я стеснялся разговаривать. То с женщиной, старше по возрасту моей матери. Я общался свободно. И Галина Николаевна располагала к общению. С ней мне было легко и просто.
— Никогда таких вкусных макарон не ела. Да я вообще последние время обходилась без горячего. Денег у меня не было. И вход в столовую для меня был закрыт. — печальным голосом произнесла тётя Галя, после того, как мы с ней выпили ещё по рюмке водки и съели по тарелке горячих макарон с тушёнкой.
— Это в прошлом, Галина Николаевна. Теперь у вас есть дом. И вы будете есть горячее, сколько захотите. — успокоил я женщину, из прекрасных глаз которой капали слезинки.
Я достал сигарету из пачки и было хотел закурить. Как тётя Галя меня остановила.
— Давай не будем в зале курить, Костя. Ведь это наша спальня. Я, когда жила в Москве. Никогда у себя в спальне не курила. Пошли на кухне покурим. — предложила мне моя зрелая знакомая, и я с ней согласился.
Не очень хорошо для здоровья, когда всю ночь во сне дышать табачным дымом. Ведь в квартире у нас в городе никто не курил. Даже отец, когда был жив, выходил дымить на лестницу в подъезд. Его мать гоняла.
— А зимой и эту печь топят. Я раньше читала, что на ней можно спать. Интересно. А как на неё лазить? — спросила у меня Галина Николаевна, встав со стула, подходя к русской печи, которая занимала, наверное, пол кухни.
После выпитой водки и вкусной еды мы с ней сидели на кухне и с удовольствием курили сигареты. Ну а я ещё вдобавок рассматривал ляжки у зрелой женщины, обтянутые чёрным капроном. Тётя Галя надела на себя не только одежду моей матери. Но и её капроновые чулки, которые я положил в пакет вместе с одеждой.
— Очень просто. И на ней очень удобно спать. Кирпичи наверху нагреваются и держат тепло три дня после протопки. А залезают на нее вот здесь. — я встал со стула вслед за своей гостьей и, затушив окурок в пепельнице, подошёл к ней, отодвинув в сторону занавеску, которая скрывала закуток, расположенный сбоку печи.
Раньше там держали телёнка, когда у бабки была корова. Его забирали из сарая, если корова отелилась зимой. Потом коровы не стало, и закуток за печкой стали использовать как ванную. Там стояло большое оцинкованное корыто, в котором мылись. Сейчас корыто висело на стене за ненадобностью. Я в нем не мылся. Для мытья мне хватало пруда и бани, если приспичит.
— Вот видите, лестница. По ней наверх поднимаешься и ложишься сверху на печь. — сказал я женщине, показывая ей на небольшую лесенку в три ступени, стоящую сбоку печи.
И пока тётя Галя, зайдя в закуток, смотрела на печь снизу вверх, не решаясь встать на лестницу. Я подошёл сзади и, прижавшись к её жопе стоящим колом членом, обнял и стал мять ей груди двумя руками через блузку.
И на этот раз бомжиха не делала попытки меня отогнать от себя. Наоборот, едва я прижался к её жопе эрегированным членом, она сама подала мне задом и потерлась ягодицами о мой хуй.
— Ты двери хорошо закрыл, сынок? Настал мой черед тебя поблагодарить за всё. Хорошо поблагодарить. Пошли обратно в зал. А тут не место! — голос у тёти Гали задрожал, и она, повернувшись ко мне передом, обняла и поцеловала в губы, в засос.
Но поцелуй этот был не долгим. В следующие мгновение она взяла меня за руку и потянула с кухни в зал. А когда мы вошли туда, женщина потянулась к выключателю с твёрдым намерением погасить свет, но я её остановил.
— Тётя Галя. Я хочу с вами при свете. Нам стесняться друг друга нечего. А за нами никто не посмотрит. Тут глухомань. В деревне живут всего несколько старух. Они ночью сюда не пойдут. — решительным голосом сказал я женщине, и она безвольно опустила руки, понимая мою правоту.
В темноте мне не хотелось её ебать. Кайф от секса будет не тот. Да и я хотел с ней поиграть. В игру мамы и сына. Раз она удивительным образом похожа на мою мать, то грех это не использовать.
— Вот так. Теперь никто ничего не увидит, что у нас в доме творится. Да и нет тут никого в округе, чтобы за нами подсмотреть. — сказал я стоящей посреди комнаты бомжихе в одежде моей матери и, подойдя к ней, сделал виноватое лицо.
— Мама Галя. А я двойку сегодня в школе получил. — произнес я, смотря стоявшей передо мной женщине в глаза взглядом нашкодившего ребёнка.
Несколько секунд бомжиха оторопело смотрела на меня, а потом врубилась и моментально сделала злое лицо.
— Ах ты негодник. Опять мать из-за тебя в школу будут вызывать. Мне что делать нечего нотации от учителей выслушать. Сейчас ты у меня получишь ремня. Мигом забудешь мать расстраивать! — бомжиха схватила меня за ворот рубашки и замахнулась рукой, имитируя удар ремня.
А я почувствовал, что эта рослая кобыла, бомжиха Галя, при желании легко может со мной справиться. Женщина была физически сильной, а я выглядел по сравнению с ней сущим шкетом.
— Нет, мама Галя. Ты не будешь меня бить ремнем. А если ударишь. Я все расскажу отцу, как ты с дядей Витей. С нашим соседом со второго этажа целовалась на лестничной площадке. Я видел, как он тебя за сиськи лапал. А ты ему позволяла. — сказал я бомжихе, не особо играя роль школьника.
Я видел перед собой копию своей матери. И мне входить в роль не было нужды.
— Подожди, сынок. Давай присядем. И поговорим. Ты у меня уже взрослый. И должен понимать, что к чему. — лицо у Галины Николаевны вмиг подобрело. Она опустила руку, которой замахивалась, норовя понарошку ударить.
Женщина села на диван и усадила меня рядом с собой.
— Понимаешь, сынок. Так получилось. Я с дня рождения шла домой. А этот сосед стал ко мне приставать. Но ты ничего не говори отцу. Ладно. А я тебе за это деньги буду давать. На сигареты. Ты же уже куришь. А весной куплю мопед. Ни у кого у твоих друзей нет мопедов. А у тебя будет. Только держи язык за зубами. Договорились. — сидящая рядом со мной бомжиха полностью вошла в роль моей матери, и это ей сто процентов удалось из-за ее схожести с ней.
Да и потом, этого дядю Витю, соседа со второго этажа, я не придумал. Он был на самом деле и лапал на лестничной площадке мою мать Свету.
У нас дома гулянка была. и мать с соседом пошла к нему в квартиру за бокалами для шампанского. Я их случайно увидел. Тогда маленьким был. И подумал, что они просто играли. Так как мать была довольной. Но потом, спустя много лет, понял, чем они занимались. Ведь мама ушла с соседом в его квартиру и долго не возвращалась.
Потом, учась в старших классах, я осознал, что дядя Витя ебал мою мать у себя в квартире. Пока у нас дома шла пьянка. И на их долгое отсутствие никто не обратил внимание.
И я много раз фантазировал на этот случай, занимаясь онанизмом. Представляя, что шантажирую мать, что видел её вместе с соседом. И что все расскажу отцу. А мать умоляет меня не говорить и обещает мне купить велосипед. Я не соглашаюсь и, в конце концов, уламываю её на постель.
— Это само собой, мам. И деньги мне будешь давать. И мопед купишь за мое молчание. Но я тоже хочу твои сиськи в руках подержать и помять. Как дядя Витя. Я уже взрослый у тебя. И мне это необходимо. — сказал я бомжихе те же самые слова, которые наверняка сказал бы матери, если бы вот так остался с ней наедине в деревне.
Сидя рядом с женщиной, похожей на мою мать Свету, я положил ладони ей на груди и с наслаждением стал их мять через блузку, попутно расстегивая пальцами на ней пуговицы. И вот, расстегнув, распахнул у нее на груди блузу и стал уже мять сиськи в чашах чёрного бюстгальтера.
— А ты языком болтать не будешь, сынок? Я боюсь, ты своим друзьям расскажешь. — бомжиха, по прежнему играя роль моей матери, положила ладони на мои руки и, смотря мне в глаза томным взглядом, прижала их к своим грудям.
— Ты же знаешь, мам, что я не болтун. И из меня слово не вытянуть. На этот счёт можешь быть спокойна. — ответил я тёте Гале, аналогично, играя роль её сына школьника, и, смотря ей в глаза, поцеловал в губы.
Она мне ответила, и несколько минут мы с ней страстно сосалась. Вернее больше была активной Галина Николаевна. Так как я совершенно не мог целоваться с женщиной. И это был мой первый поцелуй взасос.
— Помассируй их, сынок. Сделай маме приятно. Я ведь могу тебе доверять? — Тётя Галя завела руки за спину и, расстегнув застежки, сняла лифчик.
И моему возбужденному взору предстали её голые сиськи, похожие на большие шары с сосками. Которые я тут же принялся сосать, припав к ним ртом.
— Ах, как приятно, сынок. Целуй. Мни их руками. Мама хочет, чтобы ты был смелее. Не бойся. Мы с тобой одни. И я знаю, что ты у меня молчун. Я тебе верю. — говорила тётя Галя, положив свои тёплые материнские ладони мне на голову, прижимая ее к своим грудям, на которых я сосал соски и с наслаждением мял их руками.
Дело шло к развязке и естественно, это долго не могло продолжаться. Сидящая рядом со мной женщина хотела то же самое, что и я, и по этому, оттолкнув мою голову от своих грудей, встала с дивана и сняла с себя юбку и чуть помедлив, стянула чёрные трусы, одетые на ней на пол. Оставив на своих ногах лишь капроновые чулки.
Несколько секунд я сидел на диване и ошалело смотрел на неё. Ведь голую женщину я видел лишь на игральных картах. А тут она стоит передо мной во всей красе. Причём в ослепительно привлекательном виде.
У тёти Гали. Тело было соблазнительным. Именно таким, каким я его мечтал увидеть у своей матери, когда дрочил на нее, фантазируя.
Красивая на лицо, ярко накрашенная. С седыми волосами, уложенными в шиньон на голове. В чёрных капроновых чулках на ногах, резинки которых впились ей в белые гладкие ляжки. Крупные, не сильно отвислые груди, нежный и сексуальный животик. И внизу живота аккуратно побритый лобок, манящий к себе чёрными точками былых волос. Он был огромным, и я на миг представил себе, какие черные джунгли росли у бомжихи на лобке. Но она их сбрила в целях гигиены. Как и волосы под мышками.
— Ну что же ты, сынок, как не родной. Довёл мамку. А сам не раздеваешься. Давай я тебе помогу. — видя, что я застыл,

Пожилая мамочка решилась

Реквием

Логово Волчиц